"Рукопись Аурминд"

pike, лучше поздно чем никогда

pike, Очень интересный сериал, просто потрясающий мир создан: сиды, эльфы, фейри, орки, гули...
Скрины великолепные, сделаны с настоящим мастерством!
Очень понравились все герои, так что жду их дальнейших приключений!
Спасибо!

Леди Венера, VitaV, Приключения предстоят жестокие.Грядёт война.
Кто плох,кто хорош,судить уже читателям.
Жестокости с лихвой хватит у каждой стороны.

В пустом желудке громко заурчало.
Несмотря на то, что округа буквально кишела жизнью, ему решительно не везло. За весь вчерашний день удалось поймать и съесть только пару лягушек да разрыть несколько мышиных гнёзд, но разве это еда?..
Приобретённый с годами опыт подсказывал, что на окраине леса, среди низкорослого кустарника, он сможет найти гнёзда птиц и поживиться яйцами или только что вылупившимися птенцами. А если уж очень повезёт, то там же можно наткнуться на недавно рождённого оленёнка.
Времена, когда он мог добыть себе на обед взрослого оленя, давно прошли.
Теперь рогачи, осторожные и быстроногие, убегали задолго до того, как он мог их увидеть своими подслеповатыми глазами, и оставался только острый, дурманящий аромат ускользнувшей добычи, заставляющий его негодующе реветь, жалуясь на голод и очередную неудачу.

До осеннего урожая шишек, желудей и грибов было ещё ох как далеко, и бескормица лесной глуши выгнала старого медведя к окраине леса.
Он совсем не боялся зайти на чужую территорию, ибо не ослабшее с годами чутьё подсказывало ему, что изо всей медвежьей братии, обитающей в этом лесу, равных ему по силе, мощи и жизненному опыту просто нет.
Он уверенно шёл к опушке, с презрением уничтожая территориальные метки, оставленные другими медведями, и делал свои.
Он тёрся о мощные стволы сосен и могучими когтями сдирал с них кору, чтобы те, другие, знали: пришёл истинный хозяин леса.
Ещё вчера он учуял тропу двуногих и, судя по запаху, они очень часто пользовались ею. По опыту он знал, что двуногие при всей своей внешней ничтожности могут быть очень опасны, но тот же жизненный опыт подсказывал, что там, где они обитают можно найти еду.
Поэтому, выйдя к этой тропе ещё вчера вечером, зверь, несмотря на мучивший его голод, заночевал в густых придорожных зарослях на самой границе леса и открытых луговых пространств.
Тишина ночи для матёрого хищника полна звуков и запахов.
Принюхиваясь и прислушиваясь, он понял, что выбрал очень удачное место, и к рассвету уже знал, что слева от него находится большое поселение двуногих, а терпкий, тёплый запах стойла сулил лёгкую добычу в виде глупой овцы или неповоротливой коровы.
За годы долгой и беспокойной жизни медведю уже много раз доводилось брать с двуногих дань в виде красного мяса домашней скотины. И уже не раз он с придирчивостью гурмана выбирал себе самую жирную овцу или корову в проходящих мимо его засады стадах.
Среди медвежьего племени засады редкость, но он был стар и многоопытен, он никогда не лез на рожон, как подчас делали другие медведи, безрассудно пытаясь вломиться в хлев, чтобы добраться до домашней скотины.
После каждой удачной засады он всегда менял позицию, ибо знал, что двуногие не останутся в долгу и постараются найти его, чтобы рассчитаться за убитую скотину.
Чутьё подсказало ему, что именно по этой тропе двуногие ежедневно выгоняют свои стада на луговые просторы, - и это сулило лёгкую добычу.
В животе вновь заурчало.
Издав недовольное ворчание, медведь прислушался.
До его слуха донёсся еле слышный топот.
Что-то живое двигалось в его сторону по тропе. Зверь поднял массивную голову и принюхался. Чутьё и слух красноречиво подсказали, что в его сторону неторопливо движется одно из тех существ, на которых ездят двуногие.
Но в следующую секунду медведь насторожился: к манящему конскому аромату, сулившему сытную добычу, примешивался и запах двуногого-самки.
Медведь утробно заворчал.
Отказываться от законной добычи он не собирался, самка была одна, а нестерпимый голод притуплял осторожность.
Но что-то шло не так…
Конский топот затих.
Поднявшись с места своей ночной лёжки, старый медведь ждал.



Буквально осязаемое чувство близкой опасности заставило Милу натянуть поводья и остановить коня.
Внимательно вглядываясь в придорожные заросли, она очень ясно ощущала, что там, возле самого выезда из леса, её подстерегает что-то угрожающее.
Моментально подавив естественное желание пришпорить Нордика и стремительно промчаться мимо опасного места, Мила прислушалась.
Было ещё недостаточно светло, чтобы полагаться на зрение – рассмотреть что-либо в погруженном в предрассветный сумрак пологе леса было просто невозможно. Поэтому она рассчитывала только на слух и свои ментальные ощущения.
Там, в придорожных зарослях, её поджидало нечто живое, очень голодное, и оно явно охотилось если не на саму Милу, то на её коня.
Проблема была в том, что Мила не знала, кто это.
Стараясь не шуметь, она легко соскочила с седла, вытащила из ножен меч и, оттолкнув морду потянувшегося было к ней Нордика, медленно и осторожно двинулась в сторону опасного места.
С каждым шагом ощущение опасности нарастало, но вместе с тем росла и уверенность, что зарослях затаилась живая тварь.
Это несколько упрощало ситуацию.
Обмануть нежить невозможно, кого-то живого – легче.
Любая, даже самая лютая и отважная живая тварь, если только она не бешеная, подчинена несокрушимому инстинкту самосохранения, значит, любую живую тварь можно испугать.
Перехватив рукоять катаны так, чтобы моментально нанести встречный удар, Мила сконцентрировалась на создании ментального тела.



Слегка обескураженный тем, что добыча, вроде как уверенно приближавшаяся к нему, вдруг остановилась, медведь прислушался.
Чуткий слух не подвёл его и в этот раз.
Он отчётливо различал осторожные шаги самки двуногого: она медленно приближалась к его засаде. Но медведя обескураживало то, что он не чувствовал в ней страха.
Это было непривычно и вызывало смутное беспокойство.
Оттолкнувшись от земли передними лапами, медведь встал во весь свой огромный рост и с рёвом двинулся навстречу двуногой самке, желая подмять её под себя, изодрать огромными когтями и переломать все кости, но тут произошло то, что окончательно сбило его с толку.
Неожиданно в нос медведя ударил отвратительный запах вульверина, тяжелый и резкий.
Медведь на миг замер, пытаясь своими подслеповатыми глазами рассмотреть неожиданно возникшего у него на пути соперника.
Буквально в двух шагах от себя он увидел могучую, изготовившуюся к прыжку тварь.
Стоя на задних лапах, старый медведь отважно приготовился к смертельной битве. Шансов выстоять и выжить в схватке с таким могучим и ловким соперником у него не было.
Но и вульверин не спешил нападать первым, давая таким образом понять, что будет не против, если косолапый отступит без драки.
Будь медведь моложе и безрассуднее, вряд ли спасовал бы даже перед вульверином и, скорее всего, погиб в этой драке, а в случае победы всё равно был бы искалечен и в итоге издох от голода, но он был стар и мудр, а посему, благоразумно понимая, что будет лучше отступить и остаться целым, негодующе заревел и попятился.
Угрожающе рыча и припадая к земле, словно перед прыжком, но при этом соблюдая должную дистанцию, вульверин сделал несколько шагов вперёд.
Старый медведь опустился на все четыре лапы и, ломая кусты, очертя голову бросился прочь, в сторону лесной чащи.




Облегчённо вздохнув, Мила расслабилась. Фокус с созданием ментального образа удался на славу.
Вернув в ножны так и не пригодившийся ей меч, она тихо свистнула, подзывая к себе коня. Нордик, чувствующий медведя, сильно волновался, но тем не менее подчинился, повинуясь зову хозяйки.
Вскочив в седло, Мила прислушалась к удаляющемуся в чащу леса жалобному рёву и треску веток. Удовлетворённо улыбнувшись, она тронула беспокойно храпящего коня.
Дальнейший путь вплоть до самого Амитса Мила преодолела без каких-либо серьёзных приключений, но чем ближе подъезжала к городу, тем больше росло её беспокойство.
Трижды она встречала на дороге гружёные скарбом повозки, двигавшиеся в сторону земель её клана.
Сопровождавшие их верховые угрюмо посматривали на странную рыжеволосую женщину, вздумавшую пуститься в дальнее путешествие в одиночку.
Сидевшие на возах старики и женщины, щурясь от яркого солнца, провожали её долгими взглядами, и Мила видела в их глазах неподдельное беспокойство, а порой и испуг.
Кроме стариков, женщин и угрюмых мужчин тут были и дети различных возрастов, и всех их объединяло одно: они принадлежали к расе эльфов.
Мила дважды пыталась заговорить с беженцами, но, видя, что она сид, те отвечали лишь угрюмым молчанием. При её приближении дети испуганно жались к матерям, а мужчины, хмуря брови и играя желваками скул, испепеляли её ненавидящими взглядами.
Какой-то мальчишка-эльф, до этого с унылым видом бредший за телегой, быстро нагнулся, поднял с дороги камень и швырнул его в сторону Милы. В ответ она лишь покачала головой.
Понимая, что им и так пришлось несладко, она оставила попытки выведать, что заставило их бросить свои дома и фермы и, погрузив на телеги только самое необходимое, отправиться в чужие земли в надежде обрести там относительный покой.

И всё же, невзирая на откровенную враждебность со стороны беженцев, Мила посчитала своим долгом предупредить их о возможной встрече с огромным медведем.
Ответной благодарности она не ждала (впрочем, её никто и не выказал), но прекрасно понимала, что медведь - меньшее из зол, пережитых этими несчастными.

То, что в землях Нан-Марог не всё ладно, Мила знала давно. Барон по каким-то ведомым только ему одному причинам питал неприязнь к народу эльфов и всячески стремился ущемить их права, издавая странные, а подчас и вовсе неподдающиеся пониманию законы.
Например, в землях клана Нан-Марог эльфам запрещалось заниматься ювелирным производством, ткачеством, врачеванием или охотой. Тех, кто так или иначе нарушал эти законы, ждало самое жестокое наказание, начиная от заточения в казематах и заканчивая смертной казнью.

Также на землях барона пусть и не столь явно, но всё же ощутимо не приветствовался культ Праматери. Впрочем, Мила знала, что антагонистский культ Кухулина процветает не только в землях барона, но и в некоторых королевствах Сидонии, и, в общем-то, все они так или иначе являлись потенциальными врагами ордена Праматери и постоянными оппозиционерами в сенате Сидонии.
Многое Мила знала по докладам своих ассасинов, но теперь она смогла увидеть всё собственными глазами, и эти встреченные ею на дороге обозы с беженцами более чем красноречиво подтверждали слова Хелены, что в скором времени в Сидонии разразится большая кровопролитная война.
Рано или поздно этот нарыв должен лопнуть, это Мила прекрасно знала и без пророчеств белокурой ведуньи.
Достаточно пару раз поприсутствовать на заседаниях сената, чтобы понять, сколь враждебно относятся главы некоторых кланов к укреплению влияния ордена Праматери, а также возможной перспективе восстановления императорского дома.

Лакои, Нарзес - всё это только цветочки. Урожай скоро созреет, и жатва будет более чем кровавой.
Теперь Мила поняла, почему, отправляя её в земли северных эльфов для встречи с Лилит, Сандра велела ей воспользоваться порталом, расположенным в Амитсе.
Преподобная хотела, чтобы Мила воочию смогла увидеть и оценить всё происходящее в землях одного из враждующих с Вересковыми Пустошами кланов.

Мила решила, что будет правильно немного сориентироваться в сложившейся в этих землях ситуации, прежде чем въехать в городок.
А посему, зная, что вокруг каждого мало-мальски солидного поселения, как правило, расположено несколько постоялых дворов и таверн, рассчитывала, что там обязательно найдутся любящие поболтать посетители, из которых при должной осторожности и внимании можно выудить необходимую ей информацию.
Проехав по дроге ещё лигу, Мила натянула поводья. Перед ней открылся весьма живописный вид на Амитс.



Это было довольно обширное поселение, гордо именовавшееся городом и во всех донесениях упоминавшееся как приграничная крепость.
К своему немалому удивлению Мила отметила, что никакими, даже самыми простенькими укреплениями тут и не пахло. Впрочем, в самой гуще черепичных крыш угадывались какие-то зубчатые башни небольшой крепостёнки, но они буквально тонули в толчее облепивших это древнее укрепление домов.
К тому же по странной прихоти строителей укрепления Амитс почему-то располагался в низине, а не на доминирующей высоте, как это было принято.
Любому доморощенному стратегу хватило бы ума, расставив на соседних с городом возвышенностях метательные машины, парой залпов расстрелять поселение бочками с зажигательной смесью.
Пожалуй, на этом история Амитса была бы завершена.
Придирчиво рассматривая раскинувшийся перед ней городок и его окрестности, Мила постаралась припомнить всё, что знала о Амитсе и его окрестностях.
Перед тем как отправиться в это путешествие, она несколько часов проторчала в библиотеке ордена, дотошно изучая энциклопедию и атлас Сидонии.
Население городка около трёх тысяч жителей. Небольшой гарнизон, в основном состоящий из горожан и по большей части выполняющий функции надзора за порядком в городе и его окрестностях.
Местная администрация состоит из ежегодно выбираемого совета и возглавляется пожизненно назначаемым городским головой.
В городе находится два портала, один полностью функционален, второй, очень древний и сбойный, уже давно бездействует, ибо неизвестно, куда может переместиться тот, кто вздумает им воспользоваться.
Сам же городок приобрёл известность благодаря производству прекрасного мёда, отменного воска и прополиса. Ежегодно в Амитсе проводятся ярмарки мёда.
«Ага! Вот почему городок находится в низине! - подумала Мила. - Пчёлы!»
На окружающих городок возвышенностях раскинулись цветущие луга.
Скорее всего, Амитс и возник благодаря добыче мёда на том месте, где некогда располагался посёлок пасечников, бондарей и воскогонов, а укрепление построили уже позже с таким расчётом, чтобы не трогать раскинувшиеся вокруг луга.
Как ни крути, а сиды народ аккуратный и бережливый, они не станут поганить то, что веками создавало их благополучие.
- Твою ж мать! Идиллия, только овечек с розовыми бантиками и пастушков с дудочками не хватает! - тихо произнесла Мила.

Мирный пейзаж никак не вязался с обозами беженцев, которые она встретила по дороге к этой пасторально-приторной местности.
Мила тронула коня, решив, что экскурсия по окрестным холмам будет нелишней. Едва она успела съехать с дороги, как грубый окрик заставил её вновь остановиться.



- Эй ты, рыжая! Далеко собралась?
Мила обернулась. Из придорожных кустов выбрался мужчина в лёгких кожаных доспехах городского пельта. Намётанным взглядом Мила приметила ещё троих притаившихся в кустах жандармов, при этом один целился в неё из арбалета.
- Я спрашиваю, далеко это ты собралась? - хриплым голосом повторил свой вопрос подошедший к ней жандарм.
- Ищу постоялый двор или таверну, чтобы передохнуть, - спокойным тоном, но придав голосу некую нотку удивления и растерянности, ответила Мила.
Надо признать, что это далось ей нелегко. Сознание того, что на неё направлен заряженный тяжелым болтом арбалет, ощущения комфорта явно не вызывало.
- В той стороне нет ни таверн, ни постоялых дворов, - всё так же грозно произнёс пельт. - Ну-ка, космы-то откинь! - скомандовал он.
- Чего откинуть? - откровенно не поняла Мила.
- Волосы, волосы откинь! Живо! Хочу посмотреть, не из ушастых ли ты, - грубо пояснил жандарм.
Мила не стала возражать и, откинув волосы, продемонстрировала бдительному стражу правопорядка своё ухо.

- Понятно. Куда путь держишь? - уже более миролюбиво поинтересовался мужчина.
- На север, - честно ответила Мила. - Мне нужен портал. Но хочу передохнуть тут денёк-другой и ищу какой-нибудь постоялый двор.
- Так ты из этих, ненормальных, из приключенцев, что ли? - вновь спросил жандарм, и Мила с облегчением заметила, что затаившийся в кустах стрелок опустил арбалет.
- Да. Моё ожерелье славы украшено уже двумя клыками гулей! - с лёгкой гордостью в голосе ответила Мила и потянулась к поясной сумке.

Отправляясь в подобные этой поездки, она всегда брала с собой "липовое" ожерелье славы.
Болтающиеся на нём два некрупных клыка гулей должны были убедить окружающих, что перед ними не очень удачливая, но весьма заносчивая искательница приключений и романтики странствий. Подобных личностей на просторах Сидонии было полным-полно, и на этом фоне для тех, кто не знал Милу, она выглядела такой же, как все.
Вообще эта задумка принадлежала Ленор, но Миле она очень понравилась.
Это был весьма тонкий ход, и, попробовав в одном из своих путешествий фокус с «липовым" ожерельем славы, Мила буквально сразу по достоинству оценила хитрую задумку. Создавался образ немного разбитной, слегка глуповатой, но компанейской дамочки, кичащейся своим худосочным ожерельем, что вызывало у матёрых приключенцев снисходительно-небрежное отношение к обладательнице этой реликвии, смазливой особе, возомнившей себя ровней им, истинным ценителям свободы и независимости.
По сути дела это был беспроигрышный вариант легенды: быть в Сидонии средненьким приключенцем значило только одно - ты никто.
Как выразилась Ленор, «этого добра в Сидонии, как собак нерезаных".
Вот и в этот раз ожерелье сработало.
Увидев его, жандарм с издёвкой усмехнулся и, посоветовав Миле никому больше не показывать это позорище, милостиво позволил ей продолжить путь в город и даже посоветовал остановиться в таверне "У Мариабели".
- Там неплохая жрачка, да и мужика, может, себе приглядишь! Только не вздумай там хвастаться своей побрякушкой, засмеют, - уже совсем по-отечески заключил он.
Но Миле было не суждено так легко отделаться от стражников. Из кустов кто-то громко свистнул.



- Красавица, а ты, часом, не из земель Вересковых Пустошей к нам пожаловала? - этот вопрос принадлежал второму стражу с нашивкой тирно-пельта на плече.
Вопрос не застал Милу врасплох, ибо был ею ожидаем. Она даже слегка удивилась, что её болтливый визави не задал его раньше.
- Только сегодня утром я выехала из "Городской кошки", - спокойно ответила она.
Десятник присвистнул:
- Ого, так ты была в Строкстауне?
Мила кивнула.
- И что там новенького? Жив ещё старик Пувальд?
«Ого, на понт берёт. Молодец!» - подумала Мила.
- Ты что-то путаешь, уважаемый. "Городской кошкой" владеет Семиральда, она одна из этих… ну, пришлых! - ответила Мила.
Её начинало утомлять затянувшееся рандеву с жандармами. - Сейчас там собралось много пришлых. Говорят, что в последнее время их становится всё больше и больше. Не далее как сегодня днём на этой дороге я своими глазами видела обозы с ушастыми. Они же мимо вас должны были проезжать, дорога-то одна…
- Вот и торчим, как придурки, целый день на жаре, смотрим, чтоб обратно не вернулись, - тихо проворчал первый жандарм.
Достав из седельной сумки флягу с водой, Мила протянула её стражу.
- Это верно, жарко.
Благодарно кивнув, тот жадно припал к горлышку, сделал несколько больших глотков и обтёр мокрые усы.
Между тем подошедший к ним десятник легонько похлопал Нордика по крупу. Присев на задние ноги, конь угрожающе клацнул зубами, захрапел и загарцевал, пятясь от незнакомца.
- Отличный конь. Но с норовом, - произнёс тирно-пельт, придирчиво рассматривая копыта Нордика. - Южанин?
- Да, подарок. Но больно уж норовистый, может и лягнуть! - ответила Мила. - Недавно отличился, здорово цапнул конюха на постоялом дворе.
- Так при "Городской кошке" нет конюшни! - прищурив глаз, произнёс десятник.
- А я сказала, что это было в "Городской кошке"? - ехидно спросила Мила. - Это было на прошлой неделе на постоялом дворе "Хмельная вдовушка"!
Десятник пристально взглянул на Милу.
- А-а! Знаю!.. - протянул он. - Там хозяйка… ну, как её? Ну, она из этих, из ушастых, белобрысая такая!
Мила отрицательно мотнула головой.
- Не из ушастых и не белобрысая она. Её зовут Плеяда, и она из сидов! Я там несколько дней жила.
- Отличный конь! – словно бы не слыша её ответа, задумчиво произнёс десятник. - Подарок, говоришь?
- Да ладно! Что ты привязался к девчонке? Едет себе и едет, нам-то что до этого? - сказал первый жандарм, возвращая Миле её флягу. - Девка из наших, ничего плохого тебе не сделала!

- Те тоже из наших! Да только ждут не дождутся, как бы тебе глотку перерезать! - раздраженно ответил десятник, кивнув головой в сторону дороги. - Подковы-то у коня видел? Эльфийской работы подковы, и кинжал у этой девки тоже эльфийский!
- А мы страсть как не любим ушастых? – с издёвкой в голосе отозвалась Мила. - Если кузнец хорош, то мне наплевать, кто он, эльф или сид!
- Как это наплевать?! - вскинулся десятник.
- Как-как? Да слюной! - уже не скрывая своего раздражения, огрызнулась Мила.
Пора было дать понять этим ребятам, что ей не нравится затянувшийся допрос. Окажись на её месте кто-то другой из приключенцев, он среагировал бы точно так же.
- Куда ни плюнь, везде эти ушастые! Ну ничего, барон теперь за них крепко взялся. Теперь разбегаются, как крысы, но клянусь задницей Кухулина, я бы всех их перевешал, как давеча тех, на рыночной площади! - оскалив крепкие зубы, с ненавистью прошипел десятник.
- Э-э-э! Ты бы за языком следил! - толкнул его первый жандарм.

- Да пошел ты! Ненавижу выродков! Везде суют свой нос! Придёшь к лекарю - эльф! Сунешься в лавку - опять там их поросячьи уши! И везде только и слышно: «Ах, Праматерь, ах, Праматерь! Праматерь - то! Праматерь - сё!» Жили в своей Эльфовой долине, никому не мешали, так нет же! Повылезали, расползлись по всей Сидонии и давай всех баламутить своими древними писаниями! «Все мы братья, все мы от одной Праматери!» А нечего нас учить! У нас своя жизнь, у них своя! Императора им подавай! И не братья они мне! Я сид! И братья мои - сиды! Не эльфы и не поганые орки, а сиды! Одно у них только хорошо, бабы все как на подбор - сладкие да ладные! - десятник так увлёкся своей злобной тирадой, что от нахлынувших на него эмоций в итоге замолчал и, безнадёжно махнув рукой, направился к зарослям придорожных кустов.
Первый жандарм посмотрел на Милу:
- Проезжай.
Наконец-то отвязавшись от бдительных стражей, Мила с величайшим облегчением вздохнула и продолжила свой путь.
- Да уж. Ну что, дружок, неладно в датском королевстве? - похлопав по шее Нордика, произнесла она. - Дела-то хреновые. Дрянь дела.
После разговора со словоохотливыми жандармами ей было по-настоящему тошно. Живописный Амитс уже не казался ей таким пасторально-мирным и спокойным.
Вспомнились телеги беженцев, наполненные ужасом глаза эльфийских детей, испуганно жавшихся к матерям, и тот мальчишка, бросивший в неё камень.
Вытащив из седельной сумки флягу с водой, она собралась было сделать несколько глотков, но вдруг передумала и, размахнувшись, с силой зашвырнула её в придорожную траву.
Она ни минуты не желала оставаться в Амитсе и поэтому, въехав в городок, у первого же попавшегося жителя спросила дорогу к порталу, который, как оказалось, находился рядом с рыночной площадью.



Проезжая по ней, Мила воочию смогла увидеть лицо сегодняшнего Амитса.
Прямо в центре рыночной площади напротив друг друга вздымались две виселицы. На перекладине одной из них висели тела пяти казнённых накануне эльфов, четырёх мужчин и женщины.
Лёгкие порывы жаркого, но не приносящего прохладной благодати ветра, слегка шевелили длинные белокурые волосы повешенной эльфийки.
Собравшаяся перед помостом второй виселицы небольшая толпа жителей внимала благообразному старцу, облачённому в одежды жреца культа Кухулина, вещавшему зычным голосом.

- Слушайте! Слушайте, жители благодатного Амитса! По приказу нашего доброго барона, прославленного господина Нан-Марог, да прославится его славное имя в памяти потомков, а также по приговору городского совета завтра в полдень состоится публичная казнь презренных преступников, крамольно нарушивших запрет, наложенный господином бароном. Да будет известно всем, что эльфийка Дарсия и эльф Маркус в сговоре со старшими представителями своих преступных семей позволили себе дерзость нарушить указ нашего доброго барона о правилах брака между эльфами, утверждённый городским советом, и в тайне от всех честных жителей славного Амитса, без позволения на то городского совета, совершили греховный ритуал бракосочетания! Посему городской совет постановил: Дарсия, дочь Танкрита и Эделинты, и Маркус, сын Итленгура и Равенты, а равно и их преступные родители, пополудни завтрашнего дня будут повешены на рыночной площади Амитса! Слушайте! Слушайте, жители благодатного Амитса...

Когда толпа зевак одобрительным гулом голосов поддержала этот чудовищный приговор, в душе Милы закипела мутная волна гнева.
Она легко могла бы в одиночку всего за пару-тройку минут порубить всех этих тупых выродков, но прекрасно понимала, что это ничего не изменит.




Казнь всё равно состоится, а кровавую резню на площади в итоге спишут на ни в чём не повинных эльфов, и в результате на них обрушатся ещё более чудовищные испытания.
Мила отвела взгляд и, соскочив с седла, взяла Нордика под уздцы.
Завтра тут опять будут вешать! И за что?! За то, что они любили друг друга? За то, что пожелали создать семью? За то, что старики сочетали своих детей законным браком по тысячелетиями устоявшимся эльфийским традициям? За это их повесят?!

Мила возненавидела этот поганый городок. Придёт день, и она сюда ещё вернётся. Но уже не для того, чтобы вот так, тайком, пробираться к порталу. Она придёт, чтобы рассчитаться за всё, и её возвращение в Амитс станет последним днём существования этого городка!
Она погладила морду верного Нордика.
- Мы вернёмся, дружок. Мы сюда ещё вернёмся! - прошептала она.
Так они вдвоём и вошли в портал - рыжеволосая женщина и её конь.

pike, Какие картинки просто блеск

Вообще давно зреет план по переписыванию этого сериала.
Но пока-что не до конца дозрел до принятия такого решения.

Сиды, эльфы и фейри, орки, тролли, гарпии и горгульи, драконы и единороги - кого только не встретишь в Сидонии!
Вся эта мешанина вызовет растерянность и непонимание у непосвящённого.
Давайте представим себе некоего гипотетического туриста, прибывшего в Сидонию по путёвке не менее гипотетического турагентства, которое умудрилось что-то напутать и вместо близкой русскому сердцу Хургады отправило его в эти фантастические края.
Итак, вот наш воображаемый турист прибывает в Вересковые пустоши.
Разинув рот, он оторопело оглядывается, ища взглядом привычные ему ориентиры в виде облезлых, покрытых лоскутами свалявшейся шерсти и засохшими фекалиями верблюдов да разодетых в широченные, парусоподобные балахоны бедуинов.
Так что же он видит? Да, по сути дела, ничего необычного. Но он понимает, что это точно не Хургада.
Растерянно хлопая глазами, он силится сообразить, куда же попал.
Кажется, всё то же самое, что он видел у себя дома, в родной Калужской губернии… или в прошлогодней поездке в Австрию…
Определённо, это Австрия! Вон там вроде как Альпы, вон каменные постройки.
Точно! Это Австрия! Те же горы, заросшие лесом, небольшие поля, сельские домики под черепичными крышами и почти то же самое небо.
Но буквально через пару минут наш турист потихонечку начинает понимать, что тут что-то не так.
Вроде бы леса не совсем те, что он видел, горы какие-то не такие, да и небо не совсем привычное, а раскинувшиеся перед ним поля отличаются от тех, что он созерцал в своём мире, да и домики немного другие.
Трава тут зеленее, вода чище, а небо выше и голубее.
- Куда я попал?! – озадаченно озирается он.
- В Сидонию, дружок. В Сидонию! - с усмешкой ответим мы, насладимся произведённым на туриста эффектом и, покрепче взяв его за шиворот, потащим нашего ошалевшего гостя на вершину Кроличьего холма.
А по дороге вкратце, не вдаваясь в научные подробности, расскажем ему, что Сидония - это та же самая земля, но её мир, оставаясь в привычном ему пространственном измерении, смещён во временном, и Сидония по сути своей есть не что иное, как параллельный мир. А если совместить виртуальный глобус земли с не менее виртуальным глобусом Сидонии, то сейчас мы находимся в Ирландии и стоим на вершине Вдовьего холма.



Пожалуй, на этом мы прекратим наш рассказ о родстве Сидонии с миром людей. Да и вряд ли наш турист понял хоть что-то из того, что мы ему уже сказали, ибо одно только упоминание об Ирландии ввергло его в шоковый ступор.
Его сейчас занимает лишь одна мысль: где обещанная Хургада?! Что это за Сидония такая, при чём тут Ирландия? Где мой Египет, где эти долбаные арабы с их верблюдами? Хочу море и пирамиды!
Поэтому мы пощадим его готовый вот-вот вскипеть мозг и не станем втолковывать нашему туристу, что в мире Сидонии не существует государств как таковых, нет ни Европы, ни Азии, нет Африки, нет ни Северной, ни Южной Америк.
Мы не станем ему говорить, что в Сидонии существует только два огромных континента, что тут нет такого разнообразия народностей, как в мире людей.
Мы не будем рассказывать ему, что в этом мире есть только четыре расы - сиды, эльфы, фейри и орки. Ни к чему такие подробности, наш турист всё равно не поймёт, да и не поверит, если мы ему скажем, что все эти народы умудряются, в общем-то, без вражды и ненависти друг к другу сосуществовать вместе. По крайней мере, пока.
Итак, мы на вершине Кроличьего холма.
Перед нами, насколько хватает глаз, простираются земли клана Вересковых пустошей.
Если мы посмотрим на север и северо-восток, то увидим заснеженные вершины Сумеречных гор - это граница земель клана. Близость гор обманчива. Путешествие до них займёт трое-четверо суток, и это при условии, что у вас всегда будут свежие лошади. Воздух настолько чист, что горы кажутся намного ближе, чем на самом деле.
Там, за Сумеречными горами, начинается царство диких и мрачных лесов, там находятся земли сразу двух союзных Вересковым пустошам кланов - Зелёных дубрав и Мак'Манусов.
С ними граничит бывшее королевство Лакои. После недавних событий, связанных с разгоревшимся между Лакои и Вересковыми пустошами конфликтом, восторжествовала историческая справедливость, и эти исконные земли вновь возвращены ордену Великой Праматери.
Это всё ближние земли. Но если наш взор мог бы охватить и более дальние пространства, то мы смогли бы увидеть Эльфову долину, одно из самых загадочных и священных мест Сидонии. Эльфова долина - это древнейшая прародина народа эльфов.
Если мы посмотрим на восток, то увидим бескрайние холмистые просторы с выходами скальных пород, покрытые густым буковым лесом. Там, в голубой дымке, угадывается извилистая лента реки - это великая Парна.
В мире людей нет ни одной реки, которую можно было бы сравнить с ней как по протяженности, так и по ширине.
Парна берёт своё начало далеко на севере и, вбирая в себя множество притоков, протекает через весь континент.
Парна - важнейшая водная артерия Запада.
Тот участок реки, что мы видим с вершины холма, является естественной границей Вересковых пустошей. Противоположный берег Парны высок и скалист.
Громадные, головокружительной высоты утёсы, словно великаны, сторожат покой великой реки.
Это край угрюмых и величественных гор. Где-то там, за покрытыми вечными снегами вершинами, среди ледников находится Драконова долина, сакральное, таинственное место.
Именно туда, следуя неведомому зову природы, раз в тысячу лет слетаются все драконы Сидонии. Слетаются, чтобы принести потомство. Именно там располагается легендарная Шамбала. Впрочем, так её называют люди, сиды это место именуют Воротами.
Ворота, словно пуповина, связывают Сидонию с миром людей.
Ну а теперь повернёмся на юг.
Перед нами открывается чудесный вид на бесконечные поля, луга и сады. Тут и там мы видим красные черепичные крыши ферм и деревенек. Белыми облачками по склонам пологих холмов движутся стада овец.
Идиллическую картину довершают тучные пастбища с пасущимися на них рыже-пегими коровами.
Это долина Ватильд-Манус, житница Вересковых пустошей.
Фримены (крестьяне) снимают с неё по нескольку урожаев в год. Земли долины столь плодородны, что, кажется, воткни палку - и она вскоре зазеленеет молодой листвой.
Где-то вдали, на горизонте, угадывается горная цепь - там проходит Срединный хребет, там же находятся Великие озёра. Это вотчина гномов и фейри.
За горами начинаются бескрайние степи, а за ними лежит великая и зловещая пустыня Маас-Мохан.
Кстати, если вспомнить наш виртуальный глобус, где-то там, за великой пустыней, и должна находиться Хургада.
Маас-мохан огромна. Даже Сахара по сравнению с ней покажется жалкой песочницей. Если представить себе эту пустыню на глобусе земли, то мы бы увидели, что, начинаясь в Нормандии, она покрывает целиком всю Европу вместе со Средиземным морем и весь север Африки, включая и саму Сахару.

Маас-Мохан жуткое место, но и там живут сиды - клан Аргус и кочевники народа Сульми. Невзирая на суровость быта и постоянные стычки с пустынниками, это очень гостеприимные и дружелюбные народы. Не раз клан Вересковых пустошей предоставлял им убежище во время самых сильных степных пожаров и песчаных бурь. Не раз воины клана плечом к плечу с воинами Аргус и Сульми отражали нападения жадных до крови гулей-пустынников.
Теперь обратим наш взгляд на запад.
Там простирается край Великих озёр. Это мир болотных топей и непроходимых джунглей, край невиданных чудовищ. Запад - край легенд.
Озёрный край, заповедные земли.
Только вездесущие приключенцы проникали в эти первозданные места, да и то никто из них до сих пор не может похвастаться тем, что забрался достаточно глубоко.
Смертоносные топи и зелёный ад джунглей всегда выходили победителями, заставляя даже самых упрямых поворачивать обратно.
Стоя на вершине Кроличьего холма, наш воображаемый турист подавленно осмысливает всё величие окружающих его пространств.
Пожалуй, мы могли добить его окончательно, если рассказали бы ему, что в довершение ко всему этому великолепию Сидния не осквернена главным злом человечества - деньгами.
Да-да! В Сидонии нет денег. Не было, нет и не будет.
Каждый житель занимается тем, что мило его сердцу.
Лежит твоя душа к земле? Ради всех Богов, бери её, сколько тебе угодно! Засевай поля, сажай сады, выращивай скот!
Тяжело одному? Всегда найдётся тот, кому это не менее интересно, чем тебе!
Хочешь завести постоялый двор? Стройся! Соседи тебе помогут.
Ты авантюрист по натуре? Иди в приключенцы! Странствуй, открывай новые неведомые земли, сражайся на турнирах и бугртах (со старонемецкого - групповой турнир) с подобными себе, рискуй, украшай своё "ожерелье славы" клыками гулей и когтями горгулий! Всё в твоей власти!
Все жители Сидонии чем-то заняты.
И это при том, что Сидония богата и золотом, и драгоценными каменьями.
До неприличия богата!
В любом фрименском доме можно увидеть и золотую посуду, и украшения с бриллиантами.
В отличие от людей, не поклоняются сиды золотому тельцу, неведома им алчность.
Попроси странствующего купца привезти тебе тончайшей ткани или добрый меч, изготовленный кузнецами Севера, - привезёт!
И доброе слово твоей благодарности будет ему достойной платой за труд.
Нет, не поймёт всего этого наш турист...
Не в силах он понять, а посему давайте-ка отправим его пинком обратно в мир людей, пусть наслаждается своей Хургадой. А мы спустимся в цитадель Чёрный холм – кажется, там есть на что посмотреть, ибо сейчас там происходит одно очень важное событие.


Ссутулившись и обхватив голову руками, Рональд понуро сидел на канапе, время от времени посматривая на тяжелую дубовую дверь.
Впервые в жизни ему было так страшно.
Страшно от беспомощности - там, за дубовой дверью, уже второй час мучилась его Гражина.
Пока Рональд оставался с женой, он крепко сжимал в своей загрубелой от меча ладони её нежную маленькую руку.
- Мам дрэщче, мама! Ест ми недобжэ, бжух хоры! Дрэщче, мама! - то и дело переходя на польский, вскрикивала она.
Во время редких, но особенно сильных схваток Гражина тихо стонала и кусала губы.
Она пыталась глубоко дышать, но в итоге громко вскрикивала и судорожно сжимала руку мужа, да так, что её ногти до крови впивались в его ладонь.
Удивляясь её силе, Рональд понимал, что от этого ей легче. Что значит его боль против той, которую сейчас испытывала его любимая женщина!
В спальне вместе с ними находилась и Люси, но помощи от неё было мало, она волновалась не меньше Рональда.
Время от времени Люси смачивала в серебряном тазике с водой полотенце и вытирала им пот со лба Гражины, поправляла подушки и в растерянности садилась на стул, беспомощно сложив на коленях руки.
В какой-то момент дверь распахнулась, и в спальню уверенной походкой вошла Сандра в сопровождении трёх незнакомых Рональду женщин, одна из которых тут же деловито положила на стоящее возле кровати кресло стопку чистых полотенец и сдёрнула с Гражины одеяло.



- Плохо дело! - коротко констатировала она, ощупав живот роженицы. - Или ребёнок очень крупный, или идёт спиной.
Властным тоном хозяйки Сандра велела Рональду выйти и распорядилась, чтобы Люси быстро принесла в спальню ещё полотенец, простыней и воды. Люси, словно ошпаренная, метнулась вон, чтобы исполнить приказ Преподобной, а Рональд понуро вышел в соседнюю комнату и сел на канапе.
С этого момента он весь превратился в слух, в комок нервов.
Люси то и дело пробегала мимо него, неся в спальню то стопку полотенец, то таз с холодной водой, то кувшин с горячей.
Каждый раз она натыкалась на умоляющий взгляд Рональда, но только с сожалением качала головой.
Несколько раз из спальни выходили и вновь возвращались туда женщины, которых привела Сандра.
Деловитые, молчаливые, как утёсы, с засученными рукавами, обнажавшими по локоть их крепкие руки, они поглядывали на отчаявшегося мужчину с лёгкой иронией профессиональных повитух и только снисходительно улыбались.
Время от времени Рональд отчётливо слышал вскрики Гражины и вскакивал с канапе, подбегал к двери, отделявшей его от любимой.
Дважды он пытался войти, но повитухи бесцеремонно выталкивали его обратно за дверь.
В отчаянии он только сжимал кулаки и вновь садился на канапе, погружаясь в оцепенение.
Уже прошло два часа с того момента, как Сандра выставила его из спальни, но до сих пор ничего так и не изменилось.
Из-за двери вновь раздаётся отчаянный вскрик Гражины, в нём слились боль и напряжение.
На этот раз Рональд не выдерживает пытки, он вновь срывается с места и кидается к проклятой двери.
Все женщины, кроме Люси, стоящей возле самой двери, хлопочут возле постели роженицы и не сразу замечают ворвавшегося в спальню Рональда.



Люси робко пытается преградить ему дорогу, в её глазах мольба и испуг.
- Рон, пожалуйста! Пожалуйста, Рон! - умоляюще бормочет она.
- Вон! - власный возглас Сандры.
Сурово нахмурив брови, Преподобная Мать кидает на Рональда гневный взгляд, но тут же громкий вскрик Гражины заставляет её отвернуться.
Не в силах больше сдерживать свои эмоции, не обращая внимания на повисшую на нём Люси, Рональд делает шаг в сторону постели.
Единственное, что он сейчас видит, это глаза Гражины.
Приподнявшись на локтях и стиснув зубы в диком напряжении, она умоляюще смотрит на мужа, её дыхание тяжело и прерывисто.
Рональд делает ещё один шаг и видит, как Гражина, громко вскрикнув, без сил падает на подушки.
Сандра выпрямляется, бережно держа на руках что-то розово-красное.
И тут в комнате раздаётся новый звук.
Отчаянный, громкий, протестующий крик младенца. Сандра передаёт новорожденного старшей из повитух.
- Мальчик! - произносит она.
Перед глазами Рональда всё плывёт, его ноги подкашиваются.
Напрягая все свои скромные силы, Люси пытается удержать оседающее тело счастливого папаши.
- Эльфы, люди - все вы одинаковые. Эх вы, мужики! - с укоризной глядя на него, произносит Сандра.
Она ещё сердится, что Рональд ослушался, но на её губах уже играет снисходительная улыбка и глаза смотрят по-доброму.
- Воин при родах - дурная примета, - недовольно бормочет одна из повитух, складывая в наволочку окровавленные полотенца и простыни.
- Ну, мы же никому об этом не расскажем, - спокойным тоном отвечает Сандра, вытирая руки чистым влажным полотенцем. - Люси! Позови сюда пару девушек из прислуги, надо же нашу мамочку привести в порядок. А это отнеси в замковую часовню и положи на алтарь Великой Праматери... - Преподобная Мать кивает на что-то, аккуратно завёрнутое в чистую белоснежную ткань.
- Крепыш! Крупный мальчишка. А ты молодец, справилась, - устало улыбаясь, Сандра садится на кровать в ногах Гражины.
Уж кто-кто, а она знает, что Гражинка только что стояла на пороге смерти. Только Преподобная Мать может это знать, ведь она взяла на себя часть той боли, что испытала Гражина, и она же отдала роженице часть своей силы. Но это неважно, главное, что и мама, и ребёнок живы и здоровы.
Сандра улыбается, но выражение её глаз красноречиво говорит о том, как она беспокоится за Гражину. Роды были очень тяжёлыми, ребёнок на удивление крупный, и сейчас её очень беспокоит состояние этой хрупкой девочки.
Одна из женщин, растопырив пальцы, опускает ладонь на живот Гражины, на миг закрывает глаза и, улыбнувшись, слегка качает головой.
- Всё обошлось.
Сандра делает знак, и другая повитуха кладёт на постель рядом с молодой мамой уже обмытого и легко спелёнутого младенца.
Гражина очень слаба, но в глазах светятся счастье и бесконечная нежность, когда она смотрит на сморщенное личико малыша.
- Патрик, - шепчет она, - мой Патрик, мой мальчик.

Дороги Сидонии.
То узенькие, больше похожие на тропинки, то широкие, с накатанными за века колёсами тысяч и тысяч торговых телег колеями.
Извилистые, подобные следу проползшего василиска дороги, по которым никто никогда не спешит.
Сама жизнь Сидонии нетороплива, неспешна, вот и дороги её, словно реки и ручейки, текут, извилисто змеятся через поля, холмы, горы и леса.
Нет в Сидонии прямых, словно стрела, дорог. Не ищут сиды коротких путей, не срывают холмы и не вырубают под корень леса, чтобы спрямить дороги в алчной жажде куда-то успеть, выиграв день-другой.
Долга жизнь сидов, что для них неделя пути? Куда им спешить, когда впереди тысячелетие? Вечность по сравнению с жизнью человеческой.
Для дальних путешествий любой сид воспользуется порталом или тизером, а на малое расстояние отправится или верхом, или просто закинет за плечо кожаный мешок с собранным в путь перекусом, да и двинется пешком.
Неспешная дорога располагает к размышлению и самосозерцанию.
Дорога подобна жизни, она приносит новые встречи, знакомства, а то и разочарования.
Одна и та же дорога всегда разная.
Кто знает, что ждёт путника за ближайшим поворотом?

- Почему это воспоминание так навязчиво? - отрешенно покачиваясь в седле, Хелена пыталась разобраться в своих мыслях.
Уже несколько дней её память упорно возвращалась к событиям недавнего прошлого, к конфликту Вересковых пустошей с королевством Лакои.
В её голове упорно, словно заевшая в проекторе плёнка, вновь и вновь прокручивались события тех дней.
Воспоминания были так ярки, словно всё это случилось только вчера.
- Дар пророчества! Нет, это не повод для зависти, это беда!
Где-то этот дар дал сбой, и теперь сознание Хелены возвращалось к событиям прошлого, лихорадочно пытаясь найти в них корни грядущего.
Она явно что-то упустила, что-то очень важное. Но что?!
Алекс и Ленор несколько раз пытались заговорить с Хеленой, но та лишь рассеянно отвечала им и вновь погружалась в свои мысли.
- Гули! Они стали иными. Это не те одиночные пожиратели падали и лягушек, что шатаются по болотам, это организованное стайное отребье, уничтожающее всё живое в округе!
Гули…
Но какого чёрта!
Какая связь между гулями и Лакои? Как всё это связано с планами Нарзеса убить Сандру? Хелена внутренне содрогнулась.
Вдруг всё стало так ясно и открыто для понимания.
- Да, чёрт возьми, Нарзес! Колдун Нарзес! Он убит, Мила отправила проклятого в преисподнюю.
Это только в сказках заклятие, наложенное колдуном, пропадает после его гибели, но в жизни всё иначе.
Если бы всё и в жизни было, как в сказках!
Гули и Нарзес! Вот оно! Вот то самое главное, что она упустила из виду!
Будто чьи-то мягкие лапы стиснули голову Хелены.
В глазах сверкнула, ослепила, рассыпавшись на тысячи бегающих искр, яркая вспышка нестерпимо белого света.
Хелена пошатнулась и вцепилась руками в переднюю луку седла.

Почуяв неладное с всадницей, её конь остановился, покосился на Хелену, мотнул головой и, задрав морду, тихо заржал.
Медленно, очень медленно Хелена слезла с его спины и, пошатываясь, как пьяная, отошла к обочине дороги.
Сев на придорожный валун, она обхватила готовую лопнуть от нестерпимой боли голову и тихо застонала.Не понимая, что творится с его хозяйкой, конь подошел к ней и, наклонив голову, легонько толкнул Хелену в плечо.
- Опять! Опять! Только не сейчас! Только не сейчас! - прошептала Хелена.
Она уже успела отвыкнуть от таких болезненно-мучительных озарений.
С трудом подняв ослабшую руку, она благодарно погладила умное животное по морде.
- Это ничего, это сейчас пройдёт, - тихо сказала она.
Скакун вновь тихо заржал.
К ним уже мчались Алекс и Ленор.
Соскочив с коня, Алекс бросился к Хелене.
Опустившись перед ней на колени, он крепко схватил Хелену за безвольно обвисшие плечи и заглянул ей в лицо, вмиг осунувшееся и посеревшее.
Её широко распахнутые глаза смотрели прямо на Алекса, но не видели его.
Хелена была где-то далеко.


- Гули! Гули - не из нашего мира... приходят... Зло! Злоба... Они исходят злобой! Кара, это кара за их грехи! - скороговоркой сбивчиво шептала Хелена.
- Что она говорит? - взволнованно спросила подошедшая к ним Ленор.
- Плохо дело, давно с ней такого не было! - порывшись в поясной сумке, она достала чистый платок, сняла с пояса флагу с водой и быстро намочила его.
- Давай положим её на траву, - опустившись на корточки, Ленор хотела протереть лицо Хелены влажной тканью, но та неожиданно схватила её за руку и за ворот колета буквально железной хваткой и порывисто притянула к себе.

- Гули - люди! – свистящим жарким шепотом произнесла она.
Ленор, нахмурившись, смотрела в обезумевшие глаза Хелены.
- Гули - это люди! Умершие люди! Нарзес, это его рук дело! Нарзес направил их сюда из чистилища! - яростно продолжала шептать Хелена.
- Тёмный портал, он создал тёмный портал! Через него, они сюда приходят через него! Олений распадок - портал там! Олений распадок! Люди с чёрной душой, убийцы, воры, насильники, растлители - это они, это они! Возрождаются гулями в Сидонии! Тысячи, их тысячи!
Слушая путаную речь Хелены, Ленор начинала понимать, о чём она говорит.
По напряженному взгляду Алекса было видно, что и тот догадался, что сейчас пытается объяснить им Хелена.
Преступивший законы и проклятый за это сид в своей следующей жизни рождается мерзким, всеми презираемым гулем.
В этом обличье он будет влачить жалкое существование, пока не издохнет от старости, или пока чья-то милосердная рука не положит конец этому мучению.
Людям в этом отношении повезло больше, ибо они не помнят своих прошлых жизней, и когда настаёт момент их нового прихода в мир, они так и рождаются людьми.
В младенческом возрасте их память ещё озаряется отрывочными воспоминаниями из прошлых жизней, но вскоре они исчезают, и человек начинает жить с чистого листа.
Ленор не разбиралась во всех тонкостях теологии, но подсознательно понимала, что с момента смерти и до своего нового возрождения души сидов и людей где-то должны находиться.
В своём озарении Хелена упомянула...
- Чистилище! Чёрные души! - словно услышав её мысли, вскрикнула Хелена.



- Уруво! Уруво! Где ты, несносный мальчишка? - стоящая возле ограды постоялого двора женщина, нетерпеливо покусывая губу, оглядывала окрестности.
- Сейчас начнётся воспитание, - услышала она насмешливый голос одного из конюхов, выгребавших из конюшни вчерашнюю солому и навоз.
- Тебя не спрашивали! - беззлобно огрызнулась она.
- Да что я? Я ничего, - пробасил разговорчивый конюх.
- Лучше молчи, а то, клянусь Бадб, нарвёшься сам на воспитание! - усмехнулся второй работник.
- Ну куда запропастился этот маленький гуляка? - с лёгкой досадой в голосе произнесла женщина.
На вид ей можно было дать лет тридцать, может, чуть больше.
Она была высока ростом и очень крепко сбита, как и многие женщины в сёлах Сидонии. Уже при первом взгляде на её ладную фигуру любой мог понять, какая в ней скрыта физическая сила.
Про таких обычно говорят «крепкая кость».
Рано овдовевшая, она привыкла тянуть всё хозяйство постоялого двора на своих некогда хрупких плечах, и если бы не помощь добрых соседей да сноровистых работников, она бы точно со временем превратилась в некое мужеподобное существо или в хабалистую дородную тётку с сальными волосами и потной шеей. Но сия неприятность миновала её, и при всей своей физической силе женщина была великолепно сложена. И, бесспорно, пожелай она того, у неё быстро нашелся бы воздыхатель из местных фрименов, а то и паладинов, часто останавливающихся в "Хмельной вдовушке".
Впрочем, глядя на её шикарную фигуру и роскошные иссиня-чёрные длинные волосы, никто и не сомневался, что отбоя от поклонников у неё нет и сейчас.
Женщину звали Плеяда. Странное имя, но как раз его она выбрала для себя после "исхода".

Ей повезло попасть в одну из первых групп сидов и полукровок, совершивших переход из мира людей.
За это она была до сих пор благодарна Хелене. Не каждому сиду повезло попасть сюда так быстро, как ей.
Плеяда до сих пор помнила то необычное собеседование, которое проводила с ней Сандра в присутствии этой странной тихой женщины.

- Красная группа! - сказала тогда Хелена, неожиданно прервав собеседование, чем немало удивила и Сандру, и саму Плеяду.
Впрочем, тогда её звали Барбара. Великая Праматерь, как же давно это было!
Так давно, что она уже начала забывать это имя.
Тут, в Сидонии, её дом, тут покоится прах её мужа, павшего в уже ставшей легендой и воспетой в балладах битве у Грота тысячи голосов, тут плод её трудов - этот постоялый двор.
А прошлое из того мира - оно осталось там, где её уже нет и никогда не будет.
С досадой качнув головой, она вновь поднесла ко рту сложенные рупором ладони.


- Уруво! - вновь громко позвала она. - Вот ведь маленький проказник!
Из-за большой поленницы, находящейся за спиной Плеяды, медленно появилась и быстро нырнула обратно всклокоченная огненно-рыжая шевелюра.
Прервав свою работу, оба конюха, широко улыбаясь, с интересом ждали дальнейшего развития событий.
-Уруво! Шельмец! Хватит прятаться! А ну, выходи, я же знаю, что ты там! - согнав с лица добродушную улыбку, Плеяда обернулась.
Из-за поленницы вышел мальчишка лет пяти-семи. Виновато понурив рыжую голову и пряча за спиной руки, он робко приблизился к хозяйке.
- Сколько я могу тебя ждать? Ты был у пасечника?
Не смея поднять глаза на женщину, он молча кивнул головой.
- Та-а-ак! - еле сдерживая улыбку, как можно более сурово произнесла Плеяда. - Ну-ка покажи руки!
Уруво молча отступил на шаг.
- Надеюсь, ты не слопал весь мёд, что он тебе передал?
Парнишка вскинул на хозяйку растерянный взгляд.
- Я только чуть-чуть попробовал, - оправдываясь, тихо буркнул он.
- Вот сейчас как возьму хворостину да как всыплю тебе на орехи! - сурово сдвинув брови и уперев руки в бока, произнесла Плеяда. – Ладно уж, иди.
Уже через пару секунд после этой фразы она только и видела, что мелькающую в зарослях полыни огненно-рыжую лохматую шевелюру резво улепётывающего от неё парнишки.
- Вот шельмец! Живо беги к мамке, чтоб умыла тебя хорошенько! - громко крикнула ему вслед Плеяда. - А вы что встали истуканами? - сверкнув глазами, рявкнула она на конюхов.
Те молча, с повышенным энтузиазмом, вновь взялись за свою работу.
- Несносный сладкоежка! Только чуть-чуть он попробовал! - грустно улыбнувшись и глубоко вздохнув, она зачем-то толкнула, словно проверяя на прочность, жерди забора и, оперевшись на него, устремила взгляд в сторону дороги.

Дело близилось к полдню. Солнце уже начало изрядно припекать. По своему опыту Плеяда знала, что постояльцы обычно начинают прибывать или к обеду, или уже вечером, поэтому не надеялась увидеть кого-то на пыльной дороге, ведущей со стороны замка, но тем не менее её внимание было привлечено каким-то движением.
Сложив ладони домиком и прикрыв таким образом глаза от яркого солнечного света, Плеяда напряжённо всматривалась в пыльное марево, поднимающееся над лентой просёлочной дороги.
Там явно что-то происходило.
В душе женщины шевельнулось недоброе предчувствие.
Буквально несколько дней назад ей самой и её работникам пришлось вооружиться кольями, вилами и косами, чтобы отбиться от неизвестно как набредших на постоялый двор гулей.
Кроме того, от заезжих постояльцев Плеяда слышала жуткие рассказы о стаях гулей, нападавших на домашний скот, и о том, что эти твари осмелели настолько, что начали совершать набеги и на деревни.
На таком большом расстоянии трудно было разглядеть детали, но намётанный глаз Плеяды различил несколько фигур возле самого края дороги, как раз там, где лежал межевой камень, указывающий границы владений хозяйки постоялого двора.
Чуть в стороне от них Плеяда заметила лошадей. Это её немного успокоило - значит, не гули. Лошади никак не могут находиться рядом с этим отродьем.
- Регнар! Хаккон! - громко позвала Плеяда.
- Что, хозяйка?
- Там, на дороге! У межевого камня, видите?
- Навроде как лошади?.. - неуверенно протянул Хаккон. - Далеко, не разглядеть.


- Возьми Чубарого, проверь, может, там помощь нужна.
Конюхи понимающе кивнули, и оба бросились исполнять распоряжение хозяйки.
Но перед тем как выехать со двора, мужчины предусмотрительно прихватили с собой топор и здоровенный разделочный тесак.
На всякий случай Плеяда огляделась в поисках какого-нибудь подходящего оружия и, заприметив прислонённые к стене конюшни вилы, вновь перевела взгляд на дорогу.
Хоккан и Регнар уже подъезжали к странной группе, расположившейся у межевого камня.
Плеяда видела, как один из них, поворотив коня, мчится в сторону "Хмельной вдовушки".
- Ну что там? - нетерпеливо крикнула она, когда Хоккан подъехал к ней и осадил коня.
Впрочем, по лицу конюха она сразу поняла: что-то случилось.
- Это наш господин с жёнами! Одной стало дурно! Видать, из-за жары! - вытаращив глаза, ответил конюх.
- Помогите им, а я пойду приготовлю комнату. Ну что вылупился, давно не видел? Живее, живее, шевели булками! - прикрикнула на него Плеяда и стремительным шагом направилась в сторону дома.
- Люция! Люция! Быстрее принеси свежей воды!
До этого момента казавшийся сонным царством постоялый двор как-то вдруг ожил, зашумел.
Во дворе загремела колодезная цепь, по деревянным лестницам таверны застучали каблуки, с кухни послышался звон посуды, а со стороны сарая раздалось истошное кудахтанье кур.
Пара постояльцев, с самого утра сидевших в таверне, удивлённо переглянулась.
- Что это они так забегали? То кружки эля от них не дождёшься, а то носятся как угорелые? - хриплым голосом спросил один из них.
- Кажется, кто-то приехал, - ответил второй, судя по одежде, приключенец.
Привстав с лавки, он выглянул в окно и осмотрел двор. Как раз в это время в ворота въехала группа всадников.
Приключенец присвистнул.
- Ого!
- Что там?
- Великая Праматерь! Да это же наш феанн с жёнами!
Второй постоялец был явно заинтересован происходящим и поэтому поспешил присоединиться к приключенцу.
- Это тот самый, что разбил королевство Лакои? - спросил он.
- Да, мне довелось поучаствовать в том деле, - ответил приключенец.
Между тем во дворе разворачивались странные события.
Спрыгнувшие со своих лошадей мужчина и белокурая женщина помогли спуститься с коня своей спутнице и, подхватив её под руки, очень осторожно повели в сторону таверны.
- А это одна из его жён - "та, что видит"! - произнёс приключенец - Но что это с ней?


Уруво - с квенья переводится как "Огонёк".
Феанн - глава клана, военный вождь в Сидонии.

Вечерело.
Заняв столик в самом углу таверны, Алекс медленно потягивал тёмный эль и прислушивался к разговорам посетителей.
Слава Праматери, странный приступ Хелены прошел, и она обещала вскоре спуститься в зал.
На этот раз и сам Алекс, и Ленни были не на шутку встревожены случившимся. То странное состояние, в которое впала Хелена, было пугающе непохожим на те озарения, которые случались с ней раньше.
Этот жуткий отсутствующий взгляд остекленевших глаз и выступившая в уголках рта пена! В какой-то момент им даже показалось, что её мозг не выдержал, и они потеряли свою Хелену навсегда.
А этот зловещий захлёбывающийся шепот, переходящий в истеричные вопли! Она говорила поистине ужасные вещи.
И при чём тут гули, Йоркшир и Вулпит? Это же Англия! И кто такая Мэделайн?
А потом она просто уснула.
Несколько раз к ним заглядывала обеспокоенная хозяйка "Хмельной вдовушки" и интересовалась, не нужна ли им помощь и как чувствует себя Хелена.
А Хелена проспала как младенец весь день и проснулась только под вечер.
От случившегося с ней приступа не осталось и следа. Это была всё та же милая Хелена.Алексу даже не дали порадоваться её возвращению - Ленор тут же выгнала его из комнаты.
- А нечего тебе смотреть, как мы будем пудрить носики! - заявила она.
Алексу было велено спуститься в зал и занять столик.Вот уже полчаса, как он сидит тут, слушает разговоры посетителей и пьёт заказанный эль.Насколько он успел заметить, нашествие гулей, рыскающих по окрестностям, здорово поубавило как количество постояльцев, так и посетителей таверны.
Да и все разговоры редких посетителей крутились вокруг одной и той же темы.
- Я слышал, они настолько осмелели, что стали появляться и возле Киморона! - громко говорил одноглазый приключенец своим соседям по столику, мужчине в облачении паладина и его спутнице, молоденькой особе с цветком розы в волосах. - Я как раз иду к Киморону! - явно рисуясь перед восхищённо взиравшей на него девушкой и придав своему голосу некую пренебрежительно-героическую интонацию, добавил он.
- Небезопасное путешествие. С постройкой застав в здешних краях стало безопасно, но в других землях это рискованно, - ответил паладин.
Выпив залпом кружку эля, приключенец грохнул ею об стол.
- Это детские игры! Заставы! Что в них толку?
- Игры - не игры, а гулей посекли немало, - вставила своё слово девушка с розой.
- Хозяйка, ещё эля! - хрипло крикнул приключенец и воззрился на свою собеседницу. - Глупость всё это! Говорят, что в ваших краях запретили убивать болотных и лесных гулей. А пришлые чем отличаются? Бред!
- Пришлые не такие, как эти. Пришлые иные, - резонно возразил паладин.
- Болотники и лесные гули не так опасны, они же одиночки, - добавила девушка.
К их столу подошла хозяйка и, поставив перед приключенцем пинтовую кружку эля, взглянула на Алекса, как бы извиняясь за шумного гостя.
Какое-то странное чувство испытывал он, глядя на эту румяную черноволосую женщину.
Алекс и сам не мог понять, что его так заинтересовало в ней,но он помнил тот странный диалог с Хеленой .
" - Я хочу попросить тебя кое о чём.
- О чём?
- Только не удивляйся моей просьбе. Ладно?
- Обещаю.
- Когда мы будем в "Хмельной вдовушке", постарайся прислушаться к своим чувствам.
- Не понял!
- Хозяйка постоялого двора - одна из наших.
- Ну и что?
- Просто я хочу тебя попросить: когда ты её увидишь, постарайся прислушаться к своим чувствам.
- Я её видел раньше?
- Нет, не думаю."
-Главное, он был уверен, что однажды уже видел её.
Впрочем, он заметил, что и сам вызвал интерес у хозяйки постоялого двора.
Нет-нет, да бросала она на него быстрые, внимательные, изучающие взгляды.
- Девочка! Да что ты знаешь о гулях?! - не унимался уже изрядно набравшийся эля приключенец. - Все они одним миром мазаны! Убить гуля не такая уж доблесть. Вот завалить горгулью или гарпию - это другое дело! А что гули? Дерьмо! Нормальный мужик раздавит его и не поморщится! - заявил он.
Похоже, он уже дошел до кондиции алкогольно-эпического состояния и явно начинал терять контроль над своим заплетающимся языком.
- И много горгулий ты завалил, уважаемый? - не выдержал Алекс.
Тяжело опершись на стол локтем, приключенец обернулся, ища своим единственным глазом автора заданного вопроса.
Наконец обнаружив Алекса, он тупо уставился на него, видимо, идентифицируя вопрос с образом, того кто его задал.
- Моё ожерелье славы украшено тремя клыками горгулий! - провозгласил он. - А твоё?
Алекс криво усмехнулся.
- Я не приключенец, - спокойным тоном ответил он.
Одноглазый скривил презрительную физиономию.
- Так ты один из этих! - он кивнул головой в сторону паладина.
- Нет. Я не паладин, - сказал Алекс и встал, ибо в зал таверны спустилась Ленор.


- Нашел себе собеседника? - спросила она и села за стол напротив мужа. - Хозяйка, сообрази что-нибудь поужинать, - и, взглянув на Алекса, добавила. - Честное слово, жутко жрать охота.
- Как там Хелена?
- Сказала, что спустится сюда чуть позже. А я перекушу - и спать. От всех сегодняшних волнений я здорово устала. А у вас тут о чём беседа?
В ответ Алекс только улыбнулся.
- Да так, ни о чём.
- Не паладин? - неугомонный приключенец с шумом выбрался из-за своего стола и, подойдя к столику, за которым сидели Алекс и Ленор, в недоумении остановился, соображая, откуда тут взялась эта блондинка.
В этот момент к столу подошла хозяйка и поставила перед Ленор тарелку с обжаренной форелью и большую кружку с лёгким элем.
- Погоди! А я тебя, кажется, знаю! - улыбнулась Ленор. - Ты ведь из наших?
Женщина слабо кивнула.
- Мир тебе! - произнесла Ленор.
И тут же поморщилась, ибо одноглазый наконец-то очнулся от своих раздумий и решил продолжить джентльменский разговор.
- Нет, ты мне скажи, что ты знаешь о горгульях, если ты не паладин? - заорал он.
- Вот неугомонный! Расслабься, - миролюбиво ответил Алекс.
Проходя мимо одноглазого, хозяйка что-то тихо сказала ему. Лицо приключенца вытянулось, и он молча плюхнулся на своё место.
- Ну, теперь хоть поесть можно спокойно, - произнесла Ленор, отпила эля и принялась с аппетитом уплетать жареную форель.
На время в зале таверны установилась относительная тишина.
Отсевшие от одноглазого приключенца паладин и его спутница пили эль, о чём-то тихо переговариваясь.
За соседним столиком два фримена лениво обсуждали перспективы нынешнего урожая пшеницы.
Стоя за стойкой и время от времени посматривая на Алекса и Ленор, хозяйка таверны протирала чистые кружки для эля.
Приключенец, молча буравивший Алекса своим единственным глазом, решил разрушить эту идиллию.
- Значит, ты здешний феанн? Ну тогда ответь мне, почему ты так не любишь приключенцев? - грозно выпалил он.
- А что, вы бабы, чтоб вас любить? - всё так же спокойно ответил Алекс.
- Не любишь, значит, - с шумом выдохнул одноглазый. - А от нас большая польза! Без приключенцев вас тут всех гули давно сожрали бы! Чистоплюи!
- Да много ли от вас проку? Шастаете по лесам да горам, ну, ухлопаете пару-тройку болотников, а сколько пользы от этого? - возразил Алекс.
Единственный глаз приключенца налился кровью, и он вновь, с шумом опрокидывая со стола пустые кружки, изволил подняться.
- Много ли от нас проку?! - рявкнул он.


- Нет, ну каков, неугомонный! - со смехом произнесла Ленор, отодвинула от себя пустую тарелку и взглянула на мужа.
- Невелика доблесть убивать гулей-одиночек, когда по округе их бродят целые стаи. Герой, твою мать! Пусть за таких, как он, отдуваются фримены, защищая от мерзких тварей свои жизни, свой скот и свои деревни, пусть орки валятся с ног, прочёсывая леса в поисках этого отребья! А приключенцы в это время будут нажираться элем и, сидя в тавернах, плести сказки для девочек о своих подвигах, рассказывая, как они когда-то завалили на болоте очередного пожирателя лягушек.
Фраза Ленор, сказанная тихим, спокойным тоном, произвела эффект взорвавшейся бомбы. В таверне повисла гробовая тишина.
Фримены, прервав свой разговор, с уважением посмотрели на Ленор, паладин ненавязчиво поправил перевязь, чтобы сподручнее было выхватить из ножен меч.
Приключенец сжал кулаки и, засопев, как паровой каток, воззрился на Ленор.
- Клянусь Бадб, если бы ты не была женщиной, я вызвал бы тебя на поединок чести! - заорал одноглазый.
- Правда? - одарив его лучезарной улыбкой, удивилась Ленор.
- Ты сравнила меня, приключенца, с этим жалким трусливым скотом! Да я за такие слова порву!
- Да чтоб я сдохла! Как можно сравнивать такое дерьмо, как ты, с честными фрименами, которые кормят таких вот паразитов! - весело улыбаясь, ответила Ленор.
- Ну, дружок, боюсь, что ты нарвался на неприятности, - дружелюбным тоном произнёс Алекс, поднимаясь со своего места.
- Ну, давай! Покажи, на что ты годен! - отступая на шаг, прорычал одноглазый, поднимая сжатые кулаки и становясь в стойку опытного кулачного бойца. – Говорят, что ты со своими паладинами раздавил народ маах в Гроте тысячи голосов. Вот сейчас и посмотрим, на что ты способен сам, не прячась за спины своих псов!
Сидевший за соседним столом паладин схватился за рукоять меча и, опрокинув табурет, решительно ринулся в сторону приключенца, но хозяйка таверны преградила ему дорогу.
- Не бери грех на душу! Это только их дело! - крикнула Ленор и отошла к стене, освобождая место для драки.
Оскалившись, подобно затравленному зверю, приключенец метнул гневный взгляд на паладина.
- Ты следующий! - прорычал он и тут же нанёс стремительный удар, метя Алексу в голову.
Тот слегка присел, и могучий кулак пролетел буквально в миллиметрах над его головой.
Перед Алексом был явно опытный противник. Несмотря на то, что одноглазый был изрядно пьян, действовал он вполне уверенно и ловко.
Следующий удар, направленный в печень, всё же достал Алекса, и если бы он хоть на долю секунды зазевался, этот удар поставил бы жирную точку в драке.
Ему чудом удалось увернуться, и поэтому он поймал кулак одноглазого уже на пределе дальности нанесённого им удара.
- А ты хорош, чёрт возьми! - промелькнуло в голове Алекса. – Посмотрим, каков ты на ближней дистанции.
Алекс поднырнул под летящий ему в лицо кулак одноглазого и нанёс ответный апперкот в солнечное сплетение противника.
Приключенец отшатнулся, необъяснимым образом уходя от опасности.
- Ловко, молодец! - в азарте выкрикнул Алекс и тут же, выдернув на себя противника, крепко схватил его левой рукой за шею, а правой нанёс два коротких, но жестких удара под рёбра.
Одноглазый охнул, сморщился и отступил ещё на шаг.


- Осторожно, нож! - крикнула Ленор.
В руке приключенца сверкнуло длинное кривое лезвие.
- Ну! - скаля зубы, прорычал одноглазый.
В следующий момент Алекс, имитируя атаку, сделал обманное движение. Одноглазый, рассчитывая достать его на встречке, рванул вперёд и одновременно нанес скользящий удар ножом, метя прямо в лицо. Это было его роковой ошибкой.
Алекс, не отклоняясь, стремительно крутанулся на месте в сторону наносимого ножом удара и, оказавшись таким образом вплотную к противнику, нанёс встречный удар локтем в кадык приключенца.
В следующую секунду сильнейший удар в челюсть отшвырнул незадачливого бойца прямо под ноги вошедшей в зал Хелены.
- А весело тут у вас! - бросив на неподвижно распростёртое тело приключенца брезгливый взгляд, она просто перешагнула через него, на миг остановилась и, что-то прошептав, сделала над поверженным противником Алекса движение рукой, словно ловя комара.
- Ну вот, компания на вечер тебе обеспечена, а я пошла спать, - сказала Ленор, как-то многозначительно переглянулась с Хеленой и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. На первой ступеньке она задержалась на мгновение и равнодушным тоном произнесла, кивнув в сторону лежащего на полу тела:
- Хозяйка, а это уже можно убрать.
Ещё не совсем пришедшие в себя после случившейся потасовки посетители таверны рассаживались по своим местам. Фримены заказали ещё эля и тихим полушепотом принялись обсуждать происшествие.
Хозяйка постоялого двора кликнула двух работников и велела им отнести одноглазого на сеновал.
- К утру оклемается!
- Не думаю, - спокойно произнесла Хелена, садясь на место, которое недавно занимала Ленор.
Паладин присел возле лежащего, вытащил из ножен свой кинжал, поднёс его к губам приключенца, подержал так немного, качнул головой и вздохнул.
- Увы, он мёртв. Во всяком случае, закон не был нарушен, это была схватка на равных. Он сам подписал свой приговор, - произнёс он, поднимаясь.
Хозяйка немного растерянно посмотрела на него, но, тем не менее, жестом дала понять, чтобы её работники побыстрее унесли бездыханное тело одноглазого.
- Как стемнеет, заройте его за межевым камнем, - негромко произнесла она.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Алекс, даже не посмотрев, как конюхи выносят из таверны тело его недавнего противника. Сейчас его интересовало только состояние Хелены.
- Хорошо как никогда, - улыбнувшись, ответила она.
- Ты расскажешь, что с тобой случилось?
Хелена пристально взглянула в глаза мужа и тихим голосом произнесла:
- Алл, нас всех ждут очень большие перемены.
Она подняла руку и посмотрела на свою раскрытую ладонь, над которой тут же вспыхнула маленькая голубоватая искорка.
Хелена чуть повернула кисть, и искорка, словно живая, послушно побежала к кончику указательного пальца.
Сейчас Хелена была похожа на ребёнка, наблюдающего, как по его руке ползает божья коровка.


- Душа. Живая душа, - задумчиво произнесла Хелена, зачарованно глядя, как голубоватая искорка движется по её ладони. - Такая невесомая, нежная, а сколько всего кроется в ней! Представляешь?
Алекс, как загипнотизированный, смотрел на искорку на руке Хелены.
- Сколько раз эта душа приходила в наш мир? В ней и сила, в ней и беспомощность. Когда мы приходим в мир, наша душа чиста, нет на этом свете ничего чище. Мы растём, набираемся жизенного опыта, совершаем разные поступки, плохие и хорошие… Мы любим, мы ненавидим, и всё, что мы сделали в нашей жизни, скапливается в этой крохотной искорке. Мы уходим, и наша душа мечется в холоде тьмы, пока не настанет тот час, когда провидение призовёт нас возродиться в этом прекрасном мире, чтобы мы вновь любили и ненавидели, - Хелена на миг умолкла.
И снова тихо заговорила:
- Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:
Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни, - произнеся это она вновь посмотрела в глаза мужа. - Красиво звучит?
Алекс тяжело сглотнул.
- Красиво, - хрипло ответил он.
- Только мы, только мы сами можем сделать так, чтобы до самого смертного часа эта искра была такой же чистой, как в день нашего пришествия в мир. Всё зависит только от нас самих, - она вновь помолчала. -- Цепочка наших жизней бесконечна. Люди приходят, уходят, и такова суть нашего мира. Настанет день, настанет час, уйдём и мы, и каждый унесёт ТУДА часть искорки другого…
Алекс заметил, что выражение глаз Хелены вдруг стало жестче.
- Но я не хочу, чтобы ЭТО было там, - с этими словами она буквально растёрла между пальцев голубоватую искорку, и та, на миг вспыхнув, исчезла.
- Алл, нас ждут большие перемены. Много зла мы принесём Сидонии, много смертей, много крови, но пообещай мне, что ты сделаешь всё возможное, чтобы понапрасну не отнять ни одной жизни.
- Но я… - растерянно глядя на свою женщину, Алекс хотел что-то возразить, но наткнулся на умоляющий и в то же время строгий взгляд карих глаз Хелены. - Обещаю!
Она слегка качнула головой.
- Ты поведешь за собой многих.
- Но я всего лишь...
- Нет! Ты уже не феанн. Вересковые пустоши уже не просто земли клана. Сегодня ночью родился король. Отныне Вересковые пустоши стали королевством Тиринасте-Фенуме, королевством дракона! Преподобная Мать уже послала гонцов к Санди-ведьме за молоком единорога. Уже завтра глашатаи объявят эту новость во всех пределах Сидонии!


Алекс молча слушал жену. Он был просто потрясён.
Хелена протянула руку и ласково провела кончиками тонких пальцев по щетинистой щеке мужа.
- Перемены уже начались, хотим мы того или нет. Поверь, всё идёт к лучшему.
Постепенно начиная приходить в себя, но ещё не до конца осмыслив сказанное Хеленой, Алекс понуро смотрел на неё.
Хелена улыбнулась.
- Сегодня орки Санди-ведьмы загнали всю стаю пришлых гулей в ущелье. Им некуда оттуда деться. На рассвете будет большая охота. И ещё Санди нашла портал, через который эта нечисть лезет в наш мир из мира людей.
- Так что, с гулями будет покончено? - спросил Алекс.
Хелена сжала губы и отрицательно качнула головой.
- Не сразу.
Алекс вопросительно посмотрел на жену.
- Тот портал, что нашла Санди, не таков, как все. Он был создан силой чёрной магии Нарзеса. Через этот портал в Сидонию заползают тёмные души из мира людей, тут они рождаются вновь, но уже не людьми, а гулями.
- Ты же закрывала порталы!
Хелена предостерегающе подняла руку.
- Это необычный портал. Он работает односторонне. Он словно бы затягивает в себя всю людскую нечисть. Ты когда-то сам обратил внимание, что гули появляются словно волнами и всё время меняются. Если первые, мало чем отличались от болотников, то те, с кем сейчас имеют дело орки Санди, совсем другие. Они вооружаются. Они заботятся о жратве. Они начали размножаться. Портал всё время подпитывается с той стороны. Нарзес мёртв, сила его магии со временем должна была иссякнуть, и портал попросту должен был исчезнуть, но кто-то или что-то не даёт ему закрыться. И это что-то находится с той стороны, в мире людей.
Алекс тряхнул головой, стараясь понять всё, что говорит ему Хелена.
Если сказать, что в его голове все мысли были сейчас перемешаны в нечто невообразимое, то это значит не сказать ничего.
Хелена замолчала.


- Образ из моего прошлого...
- Какой образ?
- Рыжеволосая женщина. Рыжеволосая женщина, стоящая на перилах моста. На её шее петля. Холодно, очень холодно! - в глазах Хелены мелькнула боль. - Я была там, и я погибла вместе с ней.
- Мне трудно понять тебя.
Хелена грустно улыбнулась.
- Провидению было угодно, чтобы я почувствовала её вновь. Она сейчас там, в своём мире. Она одна, и ей страшно, как тогда, на том самом мосту.
- При чём тут эта женщина?
- От неё зависит очень многое. Ей суждено сделать так, чтобы портал закрылся навсегда.
- Её зовут Мэделайн?
- Да. Я смогла встретиться с ней.
- Встретиться? Но как?!
Хелена немного удивленно посмотрела на Алекса.
- Ментальное тело...
Алекс кивнул. Ему самому доводилось создавать свой ментальный образ, правда, только в виде вервольфа. Но чтобы отправить своё второе Я в иной мир, да ещё и встретиться там с кем-то, - это было под силу только могучим магам.
- Я начинаю тебя бояться, - тихо сказал он.
- Я часть тебя, а себя боятся только параноики, - улыбнувшись, ответила Хелена.
-А как ты можешь помочь этой женщине?
- Я не могу переступить законы нашего мира. Я не имею права вмешиваться в эту борьбу. Она должна справиться сама. Она даже не подозревает, какая в ней скрыта сила. Я очень хочу помочь, и я должна это сделать. Но есть нерушимый закон, и он есть истина! Нарзес переступил его, теперь он мёртв, и его душа никогда больше не осквернит этот мир. Мне остаётся только наблюдать и лишь немного, не нарушая закона, помогать ей.
Алекс пристально, очень пристально посмотрел на Хелену.
- Ты заставляешь меня задуматься, кто же ты. Кто ты, Хелена?
- Твоя любящая жена, твоя госпожа и твоя преданная рабыня, дурачок ты мой! - встав из-за стола, Хелена взяла Алекса за руку.
- Пойдём, - тихо сказала она.
Алекс поднялся.
Обвив его шею руками, Хелена прижалась к нему.
- Сегодня я буду твоей шлюхой! - прошептала она.
- Люблю тебя, жена! - подхватив Хелену на руки, Алекс направился со своей драгоценной ношей на второй этаж.
Облокотившись о стойку, Плеяда проводила их долгим взглядом.
Давно затихла таверна, опустел зал.
Только эти двое очень долго сидели за столом и о чём-то говорили. Они были так увлечены, что даже не обратили внимания, что Плеяда убирала с их стола кружки и посуду. Ей удалось краем уха услышать часть разговора. Они говорили поистине страшные вещи.
Потушив в зале таверны свечи, Плеяда вышла на крыльцо.
Ей было неспокойно.
Милосердная ночь накинула свой черный полог на мир и рассыпала в небе бриллианты звёзд, таких прекрасных и таких холодных, равнодушно взирающих на этот беспокойный мир.



- Так значит, орден Великой Праматери объявил его императором? - задумчиво произнёс барон Нан-Марог, откладывая депешу с отчётом одного из его верных сексотов.
- Всё к этому шло, мой господин. Вы это предполагали ещё полгода назад, когда стало известно, что он отказался от королевского титула в пользу будущего сына этой полукровки, - заметил советник Милвар.
Заложив руки за спину, барон в задумчивости прошелся вдоль комнаты.
Помимо его самого и главного советника в комнате присутствовал сын барона, молодой баронет Рунхор, герой бугуртов и турниров, лихой рубака, блестящий кавалер, также прославившийся бесконечной вереницей любовных побед над первыми красавицами земель клана Нан-Марог.
Тут же находилась и любимая дочь барона, красавица Милисентия.
Несмотря на свой юный возраст, Милисентия пользовалась заслуженным уважением, ибо живость её ума и изысканность манер не могли не вызвать восхищения у тех, кто хоть немного был с ней знаком.
- Имел ли орден право на этот шаг? - задумчиво произнёс барон. - Это решение неоспоримо?
- Нет, отец. Орден апеллирует к устоявшемуся веками незыблемому правилу: император всегда происходил из клана Вересковых пустошей. Они прямые потомки Великой Праматери, - слова, сказанные Милисентией, заставили барона недовольно поморщиться.
- Говорил я олуху Лакои, что эту змею надо было душить в самом её зародыше! Ан нет! Он всё выгоду какую-то искал! Доискался, гадёныш! - раздражённо добавил он. - Сам пропал и Нарзеса за собой в могилу утащил!


- Отец, мы не можем больше ждать! Пора действовать! - подал голос молодой баронет.
Нан-Марог метнул на сына тяжёлый взгляд из-под густых пышных бровей, но тот с лёгкостью его выдержал.
- Отец, настал момент принять окончательное решение, промедление грозит провалом.
- Государь, - тихим голосом произнёс Милвар. - Обстоятельства складываются в нашу пользу. Орден Великой Праматери будет вынужден соблюдать нейтралитет и оказывать ему только моральную поддержку. Преподобная Мать связана клятвой.
- Говори! - властным тоном приказал барон.
- Позволю себе заметить, - начал Милвар, - что армия орков Чёрной Ведьмы сейчас занята гулями. Да и не полезут орки в дела сидов. Даже тот факт, что Чёрная Ведьма дочь императора, не заставит её вмешаться. Закон Сидонии не позволяет оркам влезать в дела сидов. А Чёрная Ведьма известна всем как истовая законница.
- Но, тем не менее, после того как орден объявил его императором, она преподнесла ему подарок - тысячу опытнейших бойцов личной императорской гвардии. Сурдурукары, так, кажется? - с лёгкой иронией в голосе произнесла Милисентия.
- Всего лишь тысяча воинов гвардии! Да и кто сказал, что это опытные бойцы? - возразил баронет.
Советник слегка качнул головой и изобразил на своём лице великую скорбь.
- У меня есть точные сведения, что эти бойцы набирались из паладинов и приключенцев. Причём только тех, кто прошел исход. Из проверенных источников мне известно, что они все так или иначе принимали участие в войнах мира людей! Так что это действительно опытные бойцы.
- Тысяча... - задумчиво протянул барон. - А если каждому из этой тысячи прикажут подготовить сотню пусть даже и посредственных бойцов?
Приблизившись к советнику, барон вопросительно взглянул на него.
- Ты уверен, что орден Великой Праматери и орки Чёрной Ведьмы не станут вмешиваться в конфликт?
- Да, господин. Если и вмешаются, то только косвенно. Ни орден, ни орки не переступят закон, они всегда были нейтральны. На сегодняшний день новоявленный император может выставить против нас всего семь тысяч воинов, включая паладинов и этих сурдурукар. Союзные кланы к этому могут добавить три-четыре тысячи бойцов. Среди приключенцев он не пользуется популярностью, тут наши усилия дали плоды. К тому же, несколько дней назад он собственноручно убил одного приключенца. Как известно, слухи в Сидонии расползаются со скоростью полёта фей!
Кланы Севера колеблются, тамошние феанны ещё не спешат присягнуть ему, они выжидают.
- Так. Это что касается хороших новостей, - кивнул головой барон. - А теперь скажи, что у нас плохого?
- К сожалению, есть новости и не столь приятные, - сокрушенно произнёс Милвар. - Начну с того, что царица Саа-Мохан может оказать союзническую помощь королевству Тиринасте-Фенуме, ибо между её народом и кланом Вересковых пустошей давно существуют тесные отношения. Впрочем, тут стоит сделать оговорку. Мне пока неизвестно, как царица и её народ относятся к королю-бастарду, сыну полукровки.
- Патрик. Его зовут Патрик, - вставила своё слово Милисентия.
Советник согласно кивнул.
- Второй проблемой могут оказаться эльфы.
- А эти-то тут причём? - удивлённо вскинул брови барон.
- Та, Кто Видит, одна из жён новоявленного императора, эльфийка.
- Для меня это не новость.
- Да, но, как мне известно, она одна может принести ему пользы больше, чем целая армия!
- Вместо того чтобы бесплодно пытаться убить Преподобную Мать, Лакои и Нарзесу стоило бы заняться ей! – нахмурившись, пробурчал Нан-Марог.
- Господин, как всегда, мудр. Попытками убить Преподобную Лакои и Нарзес только запятнали свои имена и свою честь позором. После исхода Преподобная Мать пользуется неподдельной любовью народа Сидонии, - согласился советник.
- Продолжай!
- Что касается Той, Кто Видит... Она очень опасна, господин.
- Чем может быть опасна какая-то эльфийка, пусть даже и мать Чёрной Ведьмы? - воскликнул баронет.
- Пока ты до конца не знаешь силы врага, он опасен! - ответила на вопрос брата Милисентия.
Барон, посмотрев на дочь, одобрительно качнул головой.
- Так. Что ещё? - обратился он к своему советнику.
- Драконы. Во времена войны с народом Маах Та, Кто Видит призывала драконов. Я уверен, что она ни на секунду не задумается и в этот раз. Кроме всего этого меня сильно беспокоят южане. Они помогли Вересковым пустошам с освоением тизеров. Совсем недавно они даже провели военную операцию с применением тизеров, уничтожив гулей-пустынников.
Советник замолчал, выжидающе глядя на своего барона.
Нан-Марог в раздумье опустился в кресло.
- Так, - наконец произнёс барон. - Чем располагает на сегодняшний день наш противник? Максимум, что у него есть, это одиннадцать-двенадцать тысяч бойцов, несколько драконов и боевых тизеров. Кроме того, следует ожидать моральной поддержки со стороны ордена Великой Праматери и возможной помощи Черной Ведьмы.
- Кроме того, в ближайшем времени возможен их союз с королевой Саа-Мохан, - добавила Милисентия.
Отец хмуро взглянул на дочь.
- Прости, - кротко произнесла она, потупив взор.
Поднявшись из кресла, барон продолжил.


- Мы уже сейчас можем выставить против этого выскочки порядка сорока тысяч отменных бойцов. Наши маги уверяют, что смогут усмирить его драконов. С тизерами придётся повозиться, но не думаю, что ничтожное количество их сможет как-то существенно повлиять на ход военных действий. Настало время действовать, иначе мы упустим время и дадим им шанс укрепить свои позиции и свою армию.
На миг Нан-Марог замолчал.
- А тебе я поручаю самое ответственное дело, - обратился он к советнику. - Мне нужна жизнь этой эльфийки! Ты понял?
- Слова господина для меня закон, - почтительно поклонившись, ответил тот.
- Приблизься, сын мой, - торжественным тоном произнёс барон.
Рунхол приблизился к отцу и опустился перед ним на одно колено.
- Ты поведёшь войска! Благословляю тебя на праведное дело. За нами сила, и за нами истина! - С этими словами барон Нан-Марог возложил руки на голову сына. - Пусть твоя десница будет крепка, а душа непримирима к врагу. Иди, мой сын. Да поможет тебе Кухулин!
- Почему Рунхор, а не ты, отец? - спросила Милисентия, когда баронет вышел.
- Твой брат горяч и дерзок. В большой, продолжительной войне он может наделать много глупостей, но для первого, самого сокрушительного удара он идеальная кандидатура. Пусть Рунхор ошеломит, парализует ужасом врага. Ну а дальше войска поведу уже я. Война закончится быстро. А ты, дочь моя, примешь из моих рук власть над тем, что некогда называлось королевством Тиринасте-Фенуме. Ты вступишь в права королевы и будешь править мудро и справедливо. Ты умна, дочь моя, ты будешь хорошей королевой.
- Благодарю, отец, - тихо произнесла Милисентия.

pike, Вить, новые серии? спасибо, побежала читать, картинки смакую, бесподобно, как всегда!!!
С меня отзыв!

Это не картинки, это шедевры просто! Вообще не представляю даже слабо, как можно собрать такое количество костюмов, персонажей в кадр. Обработка-то хоть понятно какими инструментами. Но сами съемки совершенно потрясающие!

pike, Вить, не знаю, переделанные это серии, или нет, к сожалению не читала их раньше, сказать, что очень понравились, наверное мало, сильно захватили да, заставили переживать...

Встреча Алекса с бароном так к ничему и не привела, борьба противостояний осталась, которая перетекла в жестокость со стороны барона.
К слову сказать очень понравился разговор барона с сыном, очень ярко написано, как будто видишь живые образы.
О том что произошло дальше, я бы сказала твоей же цитатой, которая так подходит ко всему произошедшему...

Цитата :

Словно ужасаясь происходящим, сама мать-природа закуталась в тёмную шаль мрачного октябрьского дня, затянув небо свинцовыми тучами и покрыв окрестности густой пеленой тумана.

Про скрины еще раз надоем - ты умеешь показать прямо целую эпоху, совершенно не представляю как ты это делаешь, но делаешь с особым мастерством.
Очень сильные ощущения, спасибо, очень жду продолжения, если есть...

ihelen, Спасибки,стараемся.
Правда на одном известном форуме считают что картинки отстойные.
Конечно не все такого мнения,но есть и те кому ненравится.



VitaV, Нет,это не переделанные серии,это оригинал.
В том виде в каком он вышел.
Война она везде-война.
Грязь,кровь и гибель невинных.
Ничего нет в ней героического и возвышенного.

«Самое трудное - понять, в чем состоит твоё предназначение. Выполнить его легче легкого.

Для того чтобы открыть для себя весь мир, нужна логика, но чтобы постигнуть сущность мира, нужно сердце.»

(Из записей Эльгара Хальмского)

Тихо постукивая кончиками пальцев по подлокотнику кресла, Лилит молча слушала рассказ Милы о посещении ею Амитса.
- Неужели ты только сейчас узнала это? Не много же вам известно! - задумчиво произнесла она, когда та закончила. - Но сейчас я хочу спросить тебя совсем о другом. Что ты скажешь о действиях Преподобной? Ты, пока рассказывала об этом путешествии, неоднократно упомянула её, и у меня сложилось мнение, что ты уверена, будто Сандра знает куда больше, чем кажется.
Мила и не собиралась возражать, ибо ещё там, в Амитсе, догадалась, что Сандра неспроста заставила её отправиться к Лилит через портал, находящийся в этом городке.
- Внешне она ведёт себя так, будто ничего особенного не происходит, но все её действия говорят об обратном, - немного подумав, ответила Мила. - Знаешь, сравнение, пожалуй, не очень удачное, но она порой напоминает мне паука, сидящего в центре большой паутины. Преподобная всегда знает, где и что происходит, и часто события складываются так, словно некто потянул за нужную ниточку.
Лилит медленно кивнула головой.
- То есть ты хочешь сказать, что так или иначе Сандра держит под контролем всё или почти всё, происходящее в Сидонии, а сама организация ордена в действительности куда мощнее, чем кажется?
- У неё есть опыт, - ответила Мила.
Она поймала себя на мысли, что очень сложно разговаривать с этой платиновой блондинкой - белой колдуньей.
Мила просто не улавливала её эмоций.
В протяжении всего их разговора Лилит оставалась неизменно спокойной и даже как бы немного рассеянной.
И Ленни, и Хелена, да и сама Преподобная между собой называли Лилит Снежной Королевой - и были правы на все сто.
Мила могла бы с большим успехом ждать проявления эмоций от снеговика.
- Что с тобой? Мы же давно знаем друг друга! Я не узнаю тебя. Где та смешливая добрая девочка, какой ты была всего лишь несколько лет назад?! - не выдержав, воскликнула Мила.
Красивые губы Лилит тронула еле уловимая улыбка.
- Она перед тобой. Но все мы меняемся, - спокойно ответила она.
С их последней встречи прошло всего три года, но Мила была вынуждена признать, что её подруга здорово изменилась. Лилит была всё так же хороша собой, пожалуй, стала даже ещё краше. Правы были те, кто утверждал, что королева северных эльфов самая прекрасная женщина во всей Сидонии.

Но тут стоит сделать небольшое отступление, чтобы объяснить одну тонкость.

Дело в том, что королевой как таковой Лилит никогда не была. Этот титул, больше символичный, чем реальный, в знак всеобщей любви и признательности за добрые деяния присвоили ей жители северных эльфийских кланов.
В других же частях Сидонии она была более известна как белая колдунья. Ходили легенды, что во время жутких северных штормов Лилит поднимается на утёс Вдова, находящийся возле Норвика, и одним движением руки заставляет стихию на время утихнуть, чтобы застигнутые ненастьем корабли могли укрыться в безопасных фьордах.
Рассказывали, что Лилит выхаживала и возвращала к жизни безнадёжных больных и тех, кого угораздило попасть в лапы полярных медведей или ледяных горгулий.
Её красота кружила головы самых отважных и блистательных героев Севера.
Несколько раз зрелые юноши и уважаемые мужчины из знатных кланов присылали к ней сватов, но всякий раз, радушно и гостеприимно принимая их, Лилит мягко отказывала.

- Прошу вас, не держите на меня обиды или зла! Ваши юноши поистине заслуживают искренней любви самой прекрасной из женщин, но, увы, эта женщина не я. У меня другая стезя. Меня ждёт иное предначертание судьбы! - всякий раз отвечала она.

За прошедшие три года она успела стать легендой Севера.
А благодаря менестрелям слава о прекрасной, мудрой и такой недоступной северной королеве-волшебнице разнеслась по просторам Сидонии.
Конечно же, воспетый в балладах и стихах образ блистательной и могущественной белой колдуньи был изрядно приукрашен, но надо признать, что многое из этой блистательной мишуры было пусть и преувеличенной, но правдой.
Лилит действительно не раз доводилось, прибегая к силе своей магии и знаниям в области медицины, буквально вырывать из холодных лап смерти попавших в беду соплеменников. И всякий раз она говорила, что её магия тут ни при чём.
- Не я исцеляю, это ваша жизненная сила! Великая Праматерь всегда заботится о своих детях, и несокрушимой любовью своей она поддержит и исцелит каждого.
Не раз она принимала очень тяжелые роды, при этом и роженицы, и младенцы всегда оставались живы и здоровы. И даже легенды об усмирённых ею бурях имели в своей основе пусть и преувеличенные молвой, но вполне действительные факты.
Холодный Север с его ледяным морем и мрачными скалами всё же внёс свои коррективы в характер Лилит.
Три года - достаточно долгий срок, чтобы впитать в себя суровую красоту северных морей и поросших лишайниками древних утёсов.
Она не просто стала легендой Севера, она стала его частью.
Впрочем, нам пора вернуться в Норвик и посмотреть, что там происходит сейчас.

Прибыв в Норвик, Мила сразу же потребовала аудиенции, но надменный советник холодно сообщил ей, что Лилит ещё не встала, и прием состоится только после завтрака королевы.
Миле не оставалось ничего другого, как смириться и покорно ждать.
Впрочем, на гостеприимство хозяев она пожаловаться не могла.
Улыбчивая и, пожалуй, чересчур болтливая белокурая дева-эльфийка, тут же приставленная к гостье, показала Миле отведённые для неё покои, а жаркая сауна, расслабляющий массаж и поданная к столу вкуснейшая жареная оленина с морошкой и сушеной брусникой полностью развеяли мрачное настроение.
Аудиенция у Лилит состоялась без излишней помпезности, в личных покоях северной колдуньи, и тут Милу ждало неприятное разочарование.
Лилит стала совсем не такой, какой Мила её помнила.
Причём и их встреча складывалась совсем не так, как того хотела Мила. Лилит сразу же взяла направление разговора в свои руки, задав старой подруге несколько, казалось бы, простеньких вопросов. Мила пробовала на ментальном уровне прощупать свою собеседницу, но Лилит была, увы, полностью закрыта.





Впрочем, образ царственной и мудрой Снежной Королевы как нельзя лучше отвечал надеждам, которые возлагала на белую колдунью Преподобная.
Уж в чём-в чём, а в этом Мила смогла убедиться буквально с первых минут беседы с Лилит.
Теперь, после довольно эмоционального рассказа Милы о посещении Амитса, пора было переходить и к основной теме.
Но разговор о Преподобной и ненавязчиво брошенная Лилит фраза " Не много же вам известно" никак не давали Миле покоя.
Выходило, что Лилит так же, как и Сандра, знает то, что неизвестно Миле. Это раздражало её, как бошар - ассасина.
И с чего бы это она вдруг заговорила о влиянии Преподобной?
- Алекс знает об уготованной ему участи? - вопрос Лилит заставил Милу напрячься.
Это и было главной целью её визита, и то, что белая колдунья сама затронула нужную тему, говорило только об одном: на ментальном уровне она давно уже прощупала Милу, причём так тонко, что та этого даже не заметила.
- Уверена, он знает, что ему предстоит стать императором, но... – увидев, как Лилит предостерегающе подняла руку, Мила умолкла.
- Императорская семья - воплощение гармонии четырёхединства природных стихий. Огонь, вода, воздух и земля. Ленор, Хелена и Алекс. Нет одной стихии, - то ли рассуждая вслух, то ли спрашивая, произнесла Лилит.
Недовольно нахмурившись, Мила молча смотрела на подругу.
Ей явно было не по себе.
- Я не буду у тебя спрашивать, почему это именно я, а, например, не Эллен, тем более что она когда-то уже была женой Алекса. Но их любовь мертва, она осталась там, за гранью человеческого мира. И я знаю, что Эллен давно греет твою постель, - Лилит пристально взглянула на Милу. - Ведь так?
- Ты и вправду ведьма! - через силу выдавила та.
Лилит едва заметно улыбнулась.
- Тебя прислала Преподобная. Она знает, что когда-то мы были очень близки с Алексом, и надеется, что эти чувства не прошли бесследно,- Мила уловила на миг вспыхнувшее в глазах Лилит выражение тёплой грусти. - А что по этому поводу говорит он сам?
- Говорит, что не хочет неволить тебя, воспользовавшись складывающейся ситуацией, - ответила Мила.
- А Ленор и Хелена, они что?
- Насколько мне известно, они несколько раз подступались к нему с этим вопросом, но он даже слушать ничего не хочет.
- Узнаю Алекса! - уже чуть более открыто усмехнулась Лилит.
- Нет-нет! Я говорила с Хеленой. Она уверена, что Алекс...
Вновь подняв руку, Лилит слабо кивнула.
- Я поняла, что ты хочешь сказать. Я всё знаю. Он слишком порядочен, чтобы помимо двух жен иметь на стороне ещё и любовницу. С тех пор как мы расстались, мы ни разу не были с ним близки... Но мне достаточно было видеть его глаза.
" Порядочен? Ага! Когда он затащил тебя в свою постель, он тоже был порядочен?" - подумала Мила.
Впрочем, в присутствии Лилит она могла бы просто сказать это вслух.
Для той мысли Милы были открытой книгой, ибо её ответ последовал незамедлительно.
- Ты не совсем права. Этого хотела я сама, и я этого добилась.
Мила удивлённо вскинула брови, но промолчала.
- Я знаю, он ничего не забыл, - тихо добавила Лилит.
- Так вы с ним видитесь? - поинтересовалась Мила.
Красивые губы Лилит тронула печальная улыбка.
- Иногда. Последний раз - на свадьбе Бэт и герцога Гуял-Исша.
- Так ты его до сих пор… - догадалась Мила.
Лилит отвела взгляд.
- Преподобная, как всегда, права, - едва слышно произнесла она, и Мила заметила, как порозовели её щёки.
- Северная королева! Белая колдунья! Да все мы, бабы, одним миром мазаны! - от души рассмеялась Мила.
Барьер рухнул, растаял подобно весеннему льду.
Теперь перед ней, краснея от смущения, сидела всё та же добрая и нежная Лилит.
Та самая Лилит, какой она её знала всегда, ну, разве что, только слегка повзрослевшая.
- Так что же мне передать Преподобной? – отсмеявшись, спросила Мила.
- Передай ей, что я согласна, - тихо ответила Лилит.
- А что передать Алексу? - игриво прищурила глаз Мила и, видя, как стушевалась собеседница, поспешила её успокоить, взяв в руку ладонь Лилит. - Скажи мне, маленькая плутовка, ведь ты знала, зачем я приехала? И знала, что всё произойдёт именно так? Вы ведь с Хеленой в этом очень схожи, у вас обеих есть дар предвидения. Ты всё знала, чёрт возьми, ты всё знала!
Лилит виновато улыбнулась.
Неожиданно Милу озарила догадка, и она словно бы взглянула на свою старую подругу совсем иными глазами.
- Милая моя девочка, так вот что заставило тебя на три года забраться в эту глушь! Это был не просто зов крови, ты бежала от себя самой и думала, что чем дальше будешь от него, тем легче тебе будет! - новая догадка согнала улыбку с её лица. - А, часом, не Преподобная ли Мать посоветовала тебе перебраться на Север?
Вопрос, заданный Милой, попал в точку, и ответ на него был столь очевиден, что обе женщины, вдруг замолчав, потрясённо смотрели друг на друга. Только мысли у них в этот момент были разные…
Мила отпустила руку Лилит.
- А когда ты поняла? - она не стала продолжать, ибо сейчас они, как никто другой, понимали друг друга с полуслова.
- Книга бытия… Там всё сказано, - ответила Лилит. - Преподобная знала, что и как произойдёт.
По спине Милы пробежали мурашки. Она внезапно поняла, что такая близкая и родная ей с самой юности Сандра не просто близкая подруга - она самая что ни на есть настоящая легенда Сидонии, Преподобная Мать, живое воплощение божества - Великой Праматери.
Ну, не могла обычная женщина, пусть и сидонийка, пусть и верховная жрица культа, так отчётливо предвидеть то, что должно случиться через много- много лет, и своей волей направлять и формировать жизнь и судьбы других!




- Так ты не верила? - потрясённо спросила Лилит, испытующе глядя Миле прямо в глаза. – Ты же была на инициации и видела всё своими глазами! Никто и ничто не может устоять в неугасимом пламени священного огня. Сталь и гранит буквально на глазах плавятся в нём подобно воску! Живая плоть горит и испаряется за доли секунды! А она прошла через него, на твоих глазах прошла! И ты только сейчас поняла?!
Мила молча смотрела на Лилит.
Сейчас она ничего не могла ей ответить.
Она пыталась вспомнить, что чувствовала той ночью, когда на её глазах Сандра сделала шаг в ревущее неугасимое пламя.
В ту минуту Мила была уверена, что они все находятся под действием гипноза, и иных мыслей у неё не было.
- Они хотят её смерти, потому что боятся её! - между тем продолжила Лилит. – Если бы ты только могла себе представить, как они её боятся! Все они знали, что ей суждено вернуться. Они ждали этого, и их души испепелял страх перед грядущим её возвращением! То, чему мы с тобой являемся свидетелями, без преувеличения можно сравнить со вторым пришествием Христа в мир людей!
- Но откуда ты всё это знаешь? - хватаясь за сомнение, как утопающий за соломинку, спросила Мила.
Теперь уже Лилит схватила Милу за руку и, глядя ей прямо в глаза, тихо сказала:
- Ты всегда это знала, но всю жизнь полагалась на свой изворотливый ум и ментальные способности. А то, что сейчас происходит с тобой и вокруг тебя, невозможно постигнуть умом. Используя логику, ты не сможешь раскрыть всей картины в целом. Попробуй первый раз в жизни прочувствовать всё этим... - Лилит приложила ладонь к своей груди. - Ты сид, по крови, по природе своей ты - сид. Ты лишь приоткрыла дверь в свою сущность. Поверь, те, кем ты была в прошлых жизнях, они знают! Они знают всё! На время забудь о логике, открой своё сердце - склеп всех твоих прошлых жизней - и ты увидишь мир совсем другими глазами. Ты узнаешь, что я права!
- Но как?! - разлепив пересохшие губы, с трудом выдавила из себя Мила.
Лилит покачала головой.
- Тут я не в силах тебе помочь, в моей власти только обозначить твой путь, всё остальное ты должна постичь сама. Ты уже вышла на верную дорогу, дальше должна идти сама. Ты ведь не слепец, которому нужен поводырь. Но ты уже на верном пути, и впереди ждёт истина.
Лилит поднялась с кресла, подошла к камину и остановилась, задумчиво глядя на огонь.
- Мы ещё дети в этом мире и живём своими старыми привычками. Мы только делаем первые неуверенные шаги. Но Сидония иной мир, тут действуют другие, непривычные нам законы. Нам надо быть очень осмотрительными, чтобы, подобно глупым детям, не превратить этот мир в хаос. С нами Преподобная Мать, но она не наседка, чтобы вечно оберегать нас от неприятностей и бед, как неразумных цыплят. Поверь, у неё иные заботы, она стоит много выше наших ежедневных проблем. Она просто указала нам наши пути в этом мире. Наши жизненные тропинки будут расходиться и сходиться вновь. Нам выпала почётная миссия сделать Сидонию такой, какой она была раньше. Именно на нас Преподобная возлагает свои надежды - и ответственность. Сейчас мы все воины Праматери, но когда всё закончится и жизнь войдёт в своё прежнее русло, мы должны уйти.
- Уйти? Как это? - упавшим голосом спросила Мила.
Лилит обернулась.
- Уйти – значит, жить. Жить по законам и по совести. Как живут обычные фримены, кузнецы, рыболовы и охотники, купцы и ткачи, так, как живут все честные жители Сидонии, и по мере своих сил постараться прожить эту жизнь так, чтобы никто не смог дурно упомянуть наши имена, - с улыбкой ответила она.




После обеда Мила вновь встретилась с Лилит.
На этот раз белая колдунья предложила ей прогуляться в окрестностях Норвика. Поздно приходящее в эти северные широты лето ещё не успело вступить в свои права.
Было пасмурно и прохладно.
Лилит и Мила неспешно спустились по вьющейся между замшелыми валунами тропинке к протекающей рядом с городом реке. Утренний разговор с Лилит заставил Милу крепко задуматься, но она была уверена, что теперь ответы на свои вопросы должна искать сама.
- Я ждала тебя и поэтому давно велела собрать всё необходимое к отъезду, - ровным голосом произнесла Лилит, когда они вышли на каменистый берег реки. - Так что уже завтра вечером мы можем отправляться.
- Уже завтра? - Мила скосила глаза в сторону Лилит. После утреннего разговора, она уже перестала чему-либо удивляться.
- Я беру с собой совсем немного вещей, только самое необходимое. Ведь я буду сюда ещё возвращаться, тут мой народ, и я знаю, что ещё нужна им. Со мной поедет лишь несколько моих девушек, - Лилит задумчиво посмотрела на Милу. - Позже я покажу тебе всех, кто отправляется с нами, - добавила она.
Мила успела заметить странное выражение её глаз.
- Ты говорила о тех, кто боится и не желает возвращения Преподобной. Барон Нан-Марог, как я знаю, один из них. Но объясни мне, что плохого ему сделали эльфы? Я слышала даже, что он был женат на эльфийке, подарившей ему сына и дочь, но это никак не вяжется с тем, что он творит. Ведь то, что я увидела в Амитсе, иначе как геноцидом не назовёшь! Вешать только за то, что кто-то хотел вступить в законный брак, или рубить голову ткачу-эльфу за то, он выполняет свою любимую работу, - это же чудовищно!
В голосе Милы Лилит уловила нотку ярости.
- Ты хочешь вернуться туда, чтобы кто-то за всё ответил? - спросила она.
Мила молча сжала губы.
- У тебя будет такая возможность, - устало прикрыв глаза, сказала Лилит. - Нан-Марог, лорд Ориенгот-Лето, король Меленгорд, бароны - Ханкард, Матильборн, Намиз-Кунхардский. Поверь, это ещё не весь список. Все они объединены в тайный союз, именующийся «Лига пяти королевств". И всё это - под крылышком оголтелых фанатиков, считающих себя адептами культа Кухулина, - ответила Лилит. - Знаешь, мне кажется, что будь этот парень жив сейчас, он хорошенько набил бы морды всем этим адептам, - ухмыльнувшись, добавила она.
- Но в Книге бытия говорится, что Кухулин готовил заговор против Праматери. Не думаю, что он положительный герой, - возразила Мила.
- В том-то и дело, что только против Праматери, а эти готовы ради призрачной иллюзии власти угробить тысячи тысяч жизней. Они поделили Сидонию на два лагеря, своих и чужих, и теперь готовы класть жизни тех и других. Поверь, эльфы - это только начало. Они гнобят и уничтожают эльфов везде, не только в злополучном Амитсе, только за то, что те всегда жили и будут жить согласно завещанным Праматерью законам. Ну а повод, чтобы казнить, всегда найдётся. Делов-то - издай дикий закон и установи соответствующее его нарушению наказание, - хмуря брови, ответила Лилит.
Сев на замшелый валун, Мила взглянула на подругу.
- Откуда тебе всё это известно? - спросила она.
- Беженцы. Ты же не думаешь, что они стекаются только в Вересковые Пустоши? Но важно, что Лига пяти королевств пока не воспринимает Север как потенциального врага. На Север они планируют обрушиться только после того, как попытаются раздавить орден и всех, кто его поддержит. Так что, пользуясь этим, мы пока можем спокойно собирать информацию. Преподобная, кстати, в курсе всех событий. Пожалуй, она знает даже больше, чем я. Ты ведь и сама считаешь, что она тебя отправила сюда через Амитс не просто так.
- Но зачем?! Какую пользу принесёт ей мой доклад об этой поездке? - удивлённо вскинула брови Мила.
Лилит укоризненно качнула головой.



- Ты же догадываешься, зачем, и при этом ищешь ответа у меня. Чтобы разбудить крепко спящего, его иногда поливают ледяной водой. Вот и для тебя эта поездка была тем самым ушатом ледяной воды. Ты проснулась уже там, в Амитсе, и сейчас ты стала другой. Никогда ты не будешь прежней, - Лилит кивнула в сторону реки.
– Думаешь, я просто так привела тебя сюда? Посмотри на эту реку. Она текла уже в те времена, когда Великая Дану привела сюда племена своих детей. Эта река спокойно несла свои воды в то время, когда в Сидонии бушевала война кланов. А теперь посмотри вон туда, - Лилит подняла руку, указывая Миле на лишенный коры, побелевший от времени обломанный ствол огромной сосны, лежащий на склоне.
– Это дерево тоже принесла река. Каждую весну во время половодья она вспухает, становится бурной, и её уровень порой поднимается почти до самого верха склона. А теперь ответь мне на вопрос: это одна и та же река?
Подозревая, что тут есть какой-то подвох, Мила внимательно посмотрела на Лилит.
- Ну, я думаю, что река-то одна и та же. Движется в ней только вода, - после небольшой паузы ответила она.
Лилит кивнула.
- Верно! Так и ты, оставаясь собой, при этом изменяешься. Сегодня ты не такая, какой была вчера, а завтра будешь не такой, какая ты сегодня. Пока в реке течёт вода, река живёт. Преподобная не зря отправила тебя в Амитс - после него ты изменилась. А теперь идём в город, я должна тебе кое-что показать, - с этими словами она развернулась и пошла по тропинке, ведущей в сторону города.
Поднявшись с валуна, Мила поспешила за Лилит.
- Настал ответственный момент. Похоже, что Лига пяти королевств готовится нанести нам решительный и, как им кажется, сокрушительный удар. И это должно произойти в ближайшее время, - говорила Лилит, пока они с Милой поднимались вверх по тропинке. - Пока что их сдерживают внутренние распри и противоречия, эта их пресловутая борьба за власть. Они просто не могут решить, кто из них возглавит это предприятие. А ты, сама не ведая того, посеяла в их рядах смуту.
- Я?! - удивлённо воскликнула Мила.
Обернувшись на ходу, Лилит улыбнулась.
- Да, ты, дорогая моя, ты, и никто больше! Ты ведь убила Нарзеса. Именно он и был их лидером. Он стоял у самых истоков создания Лиги, был непререкаемым авторитетом и духовником. Но тут появилась ты и сделала своё дело. Короче, Нарзес теперь гниёт в земле, а его последователи из-за своих амбиций никак не могут решить, кто из них может его заменить. Причём они настолько уверены в своей лёгкой победе, что именно это и разжигает их возню. Каждый мечтает стать героем легенд и преданий!
Поднявшись к шедшей по верхней кромке склона дороге в город, Лилит остановилась.
- Ты знаешь, что в землях Санди-ведьмы формируется большое войско? - неожиданно спросила она у подошедшей Милы.
- Что-то слышала. Это, вроде как, для уничтожения гулей.
Услышав ответ Милы, Лилит улыбнулась и, взяв её под руку, стремительным шагом направилась к воротам Норвика.
Попадавшиеся им навстречу жители почтительно склонялись перед белой колдуньей.
Мила была удивлена, что Лилит, приветствуя их, называла всех по именам.
- И тебе привет, Тарида! Как там твои ребята? Приветствую тебя, Ёрвик! Передавай привет жене и скажи ей, что она великолепная мастерица: тот пояс, что она сделала, я решила носить только с выходным платьем! Доурсин! Твоя мать пьёт тот отвар? Как её самочувствие, лучше? Ну, слава Праматери, она точно скоро поправится!
Когда они вошли под сень воротной башни, Лилит вдруг свернула в сторону и, открыв небольшую дубовую дверь, скрылась в темноте.
Мила послушно последовала за ней.



Теперь они поднимались по крутой лестнице куда-то вверх.
Мила сообразила, что Лилит ведёт её на верхнюю площадку башни.
Между тем белая колдунья преспокойно продолжала говорить.
- Это не совсем обычная армия, таких бойцов как сурдурукары, Сидония ещё ни разу не видела за всю свою историю. Это не просто сборище парней более-менее знакомых с азами дисциплины и умеющих славно махаться мечами. Это единый кулак! Их действия подчинены одной цели! Сурдурукары - это полурелигиозное братство профессиональных воинов! Нам представился уникальный шанс, чтобы создать армию, по большей части состоящую из тех, кому судьба даровала жизнь в двух мирах. -

С одной стороны, Миле было занятно слушать слова этой хрупкой, миниатюрной женщины, элегантно приподнявшей подол своего черного орденского платья и с лёгкой грацией ступающей по каменным ступеням башенной лестницы, но, с другой стороны, произносимые ей слова ну никак не могли вязаться с её обликом.

- Технари с юга нам здорово помогли, они создали ткань с поистине удивительными свойствами, ткань в сотни раз превосходящая известный тебе кевлар. Она легко выдерживает рубящие и колющие удары, ей не страшны ни мечи, ни копья, ни стрелы! Ткань огнестойкая, не пропускает воду и при этом она дышит, подобно гортексу. А какие из неё получились костюмы! По сути дела это самый настоящий экзоскелет, он намного прочнее и легче кольчуги и не стесняет движений. Для отражения ударов палиц или, например, твоего обожаемого кистеня, он усилен композитными накладками по системе, отработанной ещё в защитных костюмах авто и мото гонщиков, а также в экипировке американского спецназа. Если потребуется, то обмундирование можно дополнить внешними щитками и наколенниками.
- Клянусь милостью Дану, ты сейчас похожа на менеджера отдела продаж! К чему это всё ты мне сейчас говоришь? - порядочно устав от долгого подъёма и окончательно ошалев от услышанного, спросила Мила.
- Рассказываю, чтобы ты была в курсе и чтобы потом ничему не удивлялась, - коротко пояснила Лилит.
Мила только пожала плечами.
- Я и так уже перестала чему-либо удивляться, - ответила она.
- Правда?! - оглянулась на неё Лилит.
- Ты хвалишь эти костюмы, но не по одёжке судят. Сколько ни одевай на осла чепрак, а скакуном он не станет, - с сомнением покачав головой, заключила Мила.
Лестница вывела их на третий уровень надвратной башни, он представлял собой довольно просторную комнату с узкими бойницами.
Вдоль одной из стен были расставлены стеллажи, на которых, солидно поблёскивая тёмным металлом стальных луков, в идеальном порядке покоились тяжёлые арбалеты и комплекты болтов. Лилит остановилась и взглянула на Милу.
- Почти все сурдурукары набирались из наших. Из тех, кто как и мы с тобой прошли через исход, - но увидев мелькнувшее в глазах Милы сомнение, пояснила.
- Ты сомневаешься? Напрасно. Знаешь, сколько сидов и полукровок прошло через исход? Я могу назвать тебе точное число - восемьсот тысяч. По сути дела население среднего европейского города. Причём в большинстве своём всем им так или иначе пришлось пройти через трудности адаптации к этому миру. Неужели ты думаешь, что среди них не нашлось всего нескольких тысяч пожелавших вступить в ряды сурдурукар? А ведь по большей части они все проходили воинскую службу в мире людей, среди них есть те, кому довелось поучаствовать в боевых действиях и в мире людей, и тут в Сидонии. Тех, кто пожелал вступить в ряды сурдурукар, оказалось даже больше, чем мы того ожидали, и не забывай при этом об эльфах. Моему народу есть за что мстить, и желающих поквитаться с лигой среди них более чем достаточно.

- Ого! То-то я и смотрю, что в Вересковых пустошах полно наших, но не думала, что так много, - удивилась Мила.
- Ну, на самом деле не так уж и много. Сидов и полукровок намного больше, но ведь кто-то из них решил остаться там, в мире людей, а многих мы сразу отсеяли, слишком много в них человеческого, таким путь в Сидонию закрыт навечно, - сказав это, Лилит вновь взяла Милу под руку, и они продолжили свой утомительный подъём на башню.

- Отбор в сурдурукары был очень жестким, не каждому это оказалось под силу. Одни не справились с нагрузками, другие вроде и хороши, но не так ловки в бою, третьи больше романтики, чем дисциплинированные воины.
- Но как удалось держать всё в тайне? Сформировать армию, это же не шайку сколотить.
- Легион, - коротко поправила Милу Лилит.
- В землях чёрной ведьмы формировался первый легион сурдурукар. Всего пять тысяч бойцов, но это и не скрывалось. Было объявлено, что этот легион формируется в помощь оркам чёрной ведьмы для борьбы со стайными гулями, и лиге известна именно такая правда. Конечно же, в лиге не идиоты, они прекрасно понимают, что легион способен биться не только с этим отребьем, они не строят иллюзий, но пять тысяч бойцов ничто по сравнению с их объединённой армией, против неё он просто не выстоит. Зато сейчас, для лиги, этот легион как красная тряпка для быка. Интрига в интриге. Главы "Лиги пяти королевств" понимают, что ссылка на гулей - это всего лишь прикрытие, но они воспринимают всё происходящее не так, как оно выглядит на самом деле. Они видят, что вересковые пустоши лихорадочно готовятся к обороне, и уж поверь, лига сделает вскоре свой первый шаг. Но они не знают двух вещей, - Лилит хитро улыбнулась, - Первое, это то, что сурдурукары вооружены оружием, изготовленным из холодного железа. Они не пользуются сидонийской сталью.
Мила, нахмурив брови, взглянула на Лилит.

- Что тебя смущает? Вы, асассины, сами пользуетесь таким оружием. Чем имперские сурдурукары хуже вас? - откровенно удивилась Лилит.

- "Убивая – убивай!" - Вот девиз асассинов. Холодное железо из мира людей, навсегда обрывает цепочку жизней, - гордо вскинув голову, процитировала Мила.
Лилит качнула головой и улыбнулась.
- Я, наверное, тебя сильно разочарую, если скажу, что навсегда цепочку жизней обитателей Сидонии может оборвать любой предмет из мира людей, даже самый банальный молоток или бейсбольная бита. Удави сида обычным шнурком, купленным в магазинчике, находящимся, ну скажем, к примеру, в том же Мюнхене, и всё! Всё будет кончено, раз и навсегда. Возьми это на заметку бошар-асассин, может пригодиться. Мы вынуждены снаряжать свою армию таким оружием. Мила, ты, видимо, ещё не совсем поняла, насколько всё это серьёзно. Ты же не хочешь устроить подарочек для наших потомков? - Милу удивило, каким жёстким вдруг стало выражение лица Лилит.

- Разве допустимо, чтобы все эти отступники рано или поздно вновь вернулись в мир Сидонии? Это такие как мы, ещё не до конца восстановили память о своих прошлых жизнях, а они будут помнить абсолютно всё! Убивая врага - убивай его навсегда! - изменившимся голосом ответила Лилит.
Наконец, подъём по бесконечной лестнице закончился, Лилит толкнула обитую железными полосами дубовую дверь и обе женщины оказались на верхней площадке надвратной башни.
- Ты сказала, что в лиге не знают о двух вещах, - оглядываясь, произнесла Мила. – Первое - это оружие из холодного железа, ну, а что же тогда второе?
Лилит подошла к краю площадки и с нескрываемой гордостью громко произнесла:
- Лиге неизвестно о двух других легионах сурдурукар!



Налетевший порыв холодного ветра картинно растрепал гриву её платиновых волос.
- Чёрт возьми! Алекс, умеешь же ты выбирать себе женщин! - подумала Мила, глядя на замершую в величественной позе Лилит. Она была поистине великолепна во всей своей ослепительной красоте.
- Два других легиона?! - собравшись с мыслями, наконец, спросила она.
- Да, десять тысяч отборных воинов, второй и третий легионы. Они формировались здесь, на севере, в строжайшей секретности, и это основа сил будущей империи. Именно про них я упомянула, когда говорила тебе, что кроме моих девушек-служанок с нами отправится и ещё кое-кто. Смотри! - Лилит вскинула руку, указывая Миле в сторону угрюмых, подёрнутых серой дымкой гор.
По шедшей с той стороны дороге, чёрной гусеницей двигались отряды конных воинов.
Над ехавшими во главе бесконечно длинной колонны всадниками, развиваясь на ветру, трепетало алое знамя с изображением головы железного быка - знамя возрождающейся империи.

Благословен и прекрасен тот час, что служит тонкой гранью между знойным летним днём и вечерним покоем.
Солнце заливает мир золотом, стихают трели суетливых дневных птиц, утихает звонкий хор полевых кузнечиков, с полей, уже налившейся зрелостью пшеницы, доносится крик заботящихся обо всём живом перепёлок: «Спать пора! Спать пора! Спать пора!»

Послушные командам хозяев, фермерские псы сноровисто загоняют отары овец в сложенные из грубого камня загоны.
Слышатся хлёсткие хлопки пастушьих кнутов, мычание и сочный перезвон медных колокольчиков - пастухи гонят в родные деревни нагулявшиеся за день на тучных пастбищах стада коров с набрякших выменем, и фрименки уже готовят вёдра к вечерней дойке.

Закончивший свою работу кузнец, блаженно фыркая и брызгаясь, ополаскивается под струёй воды, которую жена льёт ему на руки из большого кувшина.
Фрименские подростки гонят в ночное к реке табуны лошадей. Путники стремятся побыстрее достичь постоялых дворов, чтобы обустроится там на ночь.
В городах затихают, пустеют рыночные площади. Закрываются тяжёлые ставни лавок, пустеют узкие улочки. Рабочий день завершен, и вот-вот наступит тот момент, когда начнётся совсем иная жизнь - вечерняя.
Зашумят, загомонят разноголосицей и песнями таверны, на тех же рыночных площадях вновь соберётся пёстро разодетый народ, чтобы поглазеть на представление заезжих лицедеев и послушать песни менестрелей.
За околицами деревень уже начинают собираться стайки нарядившихся в яркие платья смешливых розовощёких девиц и крепко сбитых, разухабистых, гомонящих парней.
Подтягиваются и отцы семейств, чтобы чинно обсудить в своём кругу последние новости, а их жёны, завершив все свои дневные дела, соберутся там чуть позже, чтобы посудачить о том, о сём.
Добрым работникам и их хлопотливым хозяюшкам всегда есть о чём поговорить, а в последнее время ох как много новостей, и все они, новости-то, беспокойные да пугающие.
Это молодым всё нипочём, им бы повеселится, попеть да поплясать, а старшие уже смекают - близится что-то недоброе, злое. С каждым днём всё тревожнее новости.
В этот предвечерний час на балконе одной из башен цитадели в Тальмигарде, мирно беседуя, стояли двое мужчин.




- Барон поступает отнюдь не дальновидно. К чему вся эта показуха с послами? - тихим сочным баритоном произнёс тот, что был помоложе.
От своего собеседника он отличался не только возрастом, но и обликом.
В них обоих ощущалось присущее высокородным внешнее благородство, но в каждом его слове, движении, в выражении глаз присутствовало нечто неуловимое, отличающее того же барона от монарха.

- Не дальновидно, - тихо повторил он. - Столь явная демонстрация враждебности по отношению к послам выглядит крайне опрометчиво.
Признавая его правоту, собеседник склонил голову.

- Продержать послов почти неделю за стенами города и, не дав им никакого ответа, отправить восвояси - это поистине вопиющее нарушение дипломатического кодекса, сир, - ответил он слегка хрипловатым голосом. - Но барона тоже можно понять. Его земли находятся слишком близко к Вересковым Пустошам, и его откровенно беспокоят происходящие там события.

- Если бы барон был чуть расторопнее, он давно бы мог подмять под себя эти земли, а не дожидаться, когда сбудется пророчество и вернётся Преподобная Мать и, как теперь выяснилось, объявится император. Он объясняет своё бездействие тем, что опасался вмешательства их союзников, народа сульми. Но где находятся земли сульми и где Вересковые Пустоши? До того момента, как царица Саа-Мохан смогла бы вмешаться в конфликт, его дочь Милисентия уже сидела бы на троне в Строкстауне! – с лёгкой досадой в голосе ответил более молодой собеседник.
- Милый мой лорд Джаредд, боюсь, что на сегодняшний день мы уже проспали предоставленный нам судьбою шанс предотвратить неизбежное. Возвращение Преподобной Матери и смерть Нарзеса поставили жирную точку в нашем так и не начатом из-за возникших разногласий деле, - после некоторого раздумья добавил он.

- Сир, мне удивительно слышать это от Вас! Ради Бадб, разъясните мне свою позицию! В своём королевстве Вы прославились как хранитель истинной веры. Во славу Великой Праматери Вы строите новые святилища и восстанавливаете старые. В сенате Вы никогда не выступали против чрезмерного усиления влияния ордена. Вы столп веры! Так что же связывает Вас с Лигой пяти королевств?

- Милый мой лорд, Вы упустили ещё одну деталь: ни один эльф в моём королевстве не может пожаловаться на дурное обращение. Я классический нейтрал, если это касается ордена Праматери, но я становлюсь ярым противником, если речь идёт о восстановления императорского дома! Это Вы спите и видите себя монархами, а у меня-то всё это есть! Милый мой Джаредд, да не нужны мне чужие земли, ибо королевство Триногбард и без того самое могущественное и влиятельное во всей Сидонии! Но я слишком люблю власть, чтобы позволить какому-то выскочке встать между мной и ею.

- А также между Вами и такой желанной для Вас женщиной, - не удержавшись, заметил лорд Джаредд Ориенгот-Лето.

К своей тихой радости он заметил, что зацепил этого напыщенного, надменного монарха за живое, ибо король Меленгорд, метнув на него гневный взгляд, плотно сжал губы, и на его скулах заиграли желваки.

- Вот за что я Вас люблю, дорогой мой Джаредд, так это за то, что Вы легко находите слабую сторону собеседника и бьёте его наповал, всегда бьёте туда, куда надо, и тогда, когда это нужно. Мои Вам алодисменты! - усилием воли заставив себя успокоиться, произнёс король.
- Простите меня за дерзость, сир, но желание обладать женщиной, пусть и столь роскошной, как белая колдунья, не есть добрый посыл к грядущей войне.
- Вы абсолютно правы, лорд Джаредд. Тем не менее, факт, что до сих пор страстно желаемая мною женщина, дважды отказав мне, теперь стала чужой женой и греет постель этого выскочки, является поводом к тому, что я сейчас с вами.
- И при этом Вы выражаете сомнения в успехе, - покосившись на своего собеседника, то ли спросил, то ли констатировал лорд Ориенгот-Лето.

Король Меленгорд, слегка склонив голову, улыбнулся.

- Дорогой друг, я ведь прекрасно знаю, что Вы во всех деталях и красках передадите наш разговор барону Нан-Марог, и не строю иллюзий насчёт искренности Вашей дружбы со мной. Вы все желаете, чтобы именно я начал эту войну, но, увы, должен вас разочаровать. Армия Трингобарда не станет своей грудью прокладывать вам дорогу к славе. Барон Нан-Марог, а равно и его отпрыск, насколько мне известно, рвутся в бой, пускай и упустив, но ещё не до конца утратив свой шанс на победу. Настоятельно советую Вам, друг мой, поддержать барона. Ещё максимум год, и такого шанса больше никогда не предоставится. Силы выскочки ещё ничтожны - всего один легион сурдурукар и максимум четыре-пять тысяч паладинов, которых ему, возможно, дадут его союзники. Единственное, чего вам следует опасаться, так это орков Чёрной Ведьмы и степняков царицы Саа-Мохан. Не тешьте себя пустыми иллюзиями, Чёрная Ведьма обязательно вмешается в эту бойню. Выскочка всё же её отец, неужели дочь будет стоять в стороне, если семья окажется в опасности? Так что вам следует незамедлительно что-то решать. Или начать действовать, или забыть всё и, смирившись, присягнуть новоявленному императору. Сейчас вам нужна быстрая, сокрушительная победа! Чтобы одним ударом покончить и с Вересковыми Пустошами, и с орденом, а дальше, будь у них хоть тысяча союзников, им уже ничего не поможет, ибо помогать-то уже будет некому.

"Вот ведь сиятельная сволочь! - слушая слова короля Меленгорда, подумал лорд Джаредд. - Хочешь и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Будем побеждать мы - ты вступишь в войну, чтобы отнять у нас победу. Если нас ждёт провал, ты будешь первым, кто вобьёт осиновые колья в наши могилы! Чистоплюй! "

- Пойдёмте, сир, там, наверное, уже все собрались и ждут нас с Вами, - вслух произнёс он.
Король согласно кивнул.
- Видимо, у барона есть веская причина, чтобы столь срочно созвать совет Лиги и пригласить нас всех в свою столицу, оторвав от дел. Надеюсь, есть нечто важное, что необходимо сообщить нам, иначе такая поспешность с его стороны будет непростительна. Пойдёмте, дорогой друг, - произнёс Меленгорд.

Они направились в зал приёмов, но король неожиданно остановился, взял под руку лорда Джаредда и тихо сказал ему в самое ухо:
- Примите мой совет, дорогой друг: никогда не связывайтесь с сыном барона Нан-Марог, это опасно. Он опасный союзник, ибо глуп, безрассуден и тщеславен. А на будущее - получше присмотритесь к Милисентии, тем более, Вы с ней давно знакомы. Пора от знакомства перейти к чему-то более интересному. Не спорю, она не красавица, но в ней есть шарм. Она не по-женски умна и амбициозна. Для Вас, лорд, это была бы прекрасная партия. Подумайте на досуге над моими словами! Если у вас с ней что-то выгорит, то бьюсь об заклад, после победы над выскочкой Милисентия более чем способна привести Вас прямиком к трону Вашего будущего королевства, - король Меленгорд подмигнул и широко улыбнулся. - Обдумайте, обдумайте! Не век же вам ходить в лордах.

Лорд Ориенгот-Лето вздрогнул.
Дело в том, что последнее время, посматривая на Милисентию, он не раз ловил себя на мысли, что было бы весьма недурно заполучить в жёны баронскую дочку.
Причём её братец как дальнейший конкурент на баронство им не рассматривался вообще.
Джаредд прекрасно знал, что барон недолюбливает сына и при этом не чает души в дочери.
О том, что Милисентия не по годам умна и амбициозна, Джаредду также было известно, и, в общем-то, именно это удерживало его от осуществления своих замыслов.

- Джаредд, Джаредд! Друг мой, Милисентия не в том возрасте и не так красива, чтобы рыться в женихах. У тебя есть достойное оружие, чтобы покорить эту кобылку, - с ободряющей усмешкой добавил король Меленгорд, красноречиво указав глазами на то оружие, которое, по его словам, должно покорить Милисентию.

Собеседники подошли к залу приёмов.
Выскочивший из-за тяжелой портьеры лакей торжественно открыл перед ними дверь и склонился в почтительном поклоне.
Лорд Джаредд-Лето согласно этикету вошел в зал следом за королём.






Их было восемь человек, включая присутствующую тут дочь хозяина.
Лорд Джаредд сразу обратил внимание на эту деталь.
Раньше Милисентия никогда не принимала участия в совещаниях Лиги, но было бесспорно, что она в курсе всех событий. То, что сейчас она находится здесь, несколько удивило его, но навело на мысль, что барон намерен сообщить всем собравшимся нечто действительно очень важное.
- Прошу вас присаживаться, господа! – Нан-Марог широким жестом указал вошедшим на пустующие кресла.
С чувством приятного волнения лорд Джаредд обнаружил, что ему отведено место возле Милисентии.
Постаравшись вложить в приветствие, адресованное дочке барона, всю изысканность, на какую он был способен, лорд Джаредд с достоинством склонил перед ней голову.
Вознаградив кавалера сдержанной улыбкой и лёгким наклоном головы, Милисентия устремила взгляд на отца. Джаредд опустился в предназначенное ему кресло.




Между тем Нан-Марог, картинно заложив руки за спину, подошёл к камину, обвел всех присутствующих цепким взглядом и без предисловий приступил к самой сути вопроса.

- Господа! Прежде всего я хочу сообщить вам, что сегодня моя армия вторглась в Вересковые Пустоши! - преподнеся эту новость, барон внимательно посмотрел на присутствовавших в зале руководителей Лиги, стараясь запомнить реакцию каждого из них.

Надо признать, что заявление барона произвело должное впечатление.

Кто-то из гостей, ахнув, порывисто вскочил со своего места, кто-то, наклонившись к соседу, что-то тихо говорил ему на ухо, некоторые одобрительно закивали, и только король Боккаж Андаланский нахмурил брови и скривил кислую мину, словно только что съел лимон.
Сказанное не оставило равнодушным и лорда Джаредда, но он только понимающе кивнул головой, облегчённо вздохнув, ибо догадывался, что побудило барона в столь срочном порядке созвать глав Лиги в свою столицу.
И, в общем-то, такой оборот дел был им ожидаем.
Сейчас он, как и барон, наблюдал за реакцией всех присутствующих, при этом отметив для себя странное, но вполне объяснимое недовольство короля Боккажа. Впрочем, и сидевшая рядом с лордом Милисентия с интересом наблюдала за всем происходящим.

Джаредд слегка наклонился в её сторону:
- Кажется, Ваш батюшка своим заявлением растревожил это сонное болото, - тихо произнёс он, вдыхая пьянящий аромат её духов.
Слегка улыбнувшись, Милисентия ответила ему лёгким кивком головы.
Каждый из присутствующих так или иначе выразил своё отношение к словам барона. Одни, подобно лорду Джаредду, выразили своё одобрение, другие, справившись со своими эмоциями, молча воззрились на Нан-Марога, и только недавний собеседник лорда, король Меленгорд, с самым невозмутимым видом поинтересовался:
- Как я понимаю, армию Вы отдали под командование своего сына?
- Вы абсолютно правы! Рунхор получил от меня соответствующие указания и будет действовать именно так, - ответил Нан-Марог.
- Позвольте узнать, что Вы имеете в виду, говоря о соответствующих указаниях? - всё так же невозмутимо спросил Меленгорд.

- Под началом моего сына находится только передовая часть армии вторжения. Рунхор имеет приказ действовать предельно жестко, в его задачу входит полная очистка примыкающих к границе территорий противника. Уже через несколько дней в земли Вересковых Пустошей войдёт основная армия, и её поведу лично я.
Что означает произнесённая бароном фраза о полной очистке приграничных земель, все поняли одинаково правильно, и, к чести некоторых, не все это одобрили.

- А не слишком ли это жестоко? - спросил герцог Риншар.
Лорда Лето удивило, что вместо барона на этот вопрос ответил король Меленгорд.

- Дорогой Риншар! У барона нет иного выхода. Он вынужден действовать в одиночку, и ему совсем не хочется оставлять в тылу своей армии агрессивно настроенное по отношению к нему население. Иначе говоря, часть боеспособных войск, так необходимых ему в предстоящих сражениях, он будет вынужден использовать для выполнения иных задач. При этом ему всегда надо быть настороже. Нельзя забывать, что наш враг отнюдь не глуп, и о том, что он может предпринять в качестве ответных действий. К примеру, уклонившись от прямого сражения, нанести контрудар по землям барона, причём там, где никто этого не ожидает. Из чего следует, что какая-то часть боеспособных воск должна всегда быть готова для отражения таких действий врага и прикрывать границы земель барона. Так что это вынужденная жестокость.

- Вы абсолютно правы, сир, - уважительно склонив голову, произнёс Нан-Марог.

- Надеюсь, что Вы самым тщательным образом взвесили все «за» и «против», прежде чем решились на вторжение, - глядя то на барона, то почему-то на Милисентию вновь произнёс Меленгорд. - Располагая довольно приличной армией и действуя столь решительно Вы, как я понимаю, составили план всей предстоящей кампании. И сколько она, по Вашему мнению, продлится? - спросил он.
- Я рассчитываю, что даже если мы будем действовать в одиночку, но предельно жестко и стремительно, то зимние праздники мои солдаты отметят уже в Стокстауне. Если же Лига наконец-то соизволит вступить в боевые действия, то опять же к зимним праздникам мы безоговорочно покончим и с Вересковыми Пустошами, и с орденом Праматери. Ну и, конечно же, заткнём всех их союзников, - ответил Нан-Марог.
Выслушав его, Меленгорд молча кивнул головой.



- Откровенно говоря, барон, мне очень не нравится Ваш тон. Что значит "если Лига наконец-то соизволит"? Вы поступаете более чем самонадеянно, начав эту кампанию ни с кем не посоветовавшись и не оповестив нас заранее, - пробасил Боккаж Андаланский. - У меня складывается впечатление, что Вы поступили крайне необдуманно и абсолютно наплевательски относитесь к другим представителям Лиги. Столь значительное и серьёзное мероприятие должен возглавлять кто-то рангом повыше.

"Например, я! " – мысленно закончил лорд Джаредд фразу короля Боккажа.

- Вынужден согласиться с Вами, сир, и полностью признать Вашу правоту, - вежливо ответил барон Нан-Марог. На его лице не дрогнул ни один мускул. - Но мне пришлось так действовать по не зависящим от меня причинам, - продолжил он. - Иными словами, обстоятельства сложились так, что иного выбора, кроме как начать вторжение, у меня не было. Выскочка не так прост. По донесениям моих соглядатаев, он уже собрал пятитысячное войско, и, заметьте, вполне боеспособное войско. Кроме того, следует ожидать, что в ближайшее время и его зять, герцог Гуял-Исша, выставит против нас своих паладинов. Ну а если боевые действия затянутся ещё на какой-то срок, то и царица Саа-Мохан окажет поддержку Вересковым Пустошам. Увы, господа! Между Вересковыми Пустошами и землями сульми существует более тесная, чем договор о дружбе и взаимопомощи, связь. Дело в том, что между царицей и узурпатором существуют родственные узы. Да-да! Господа, она его кузина, и это так же верно, как то, что я сейчас стою перед вами! - Нан-Марог на некоторое время замолчал, предоставив своим слушателям время для обдумывания всего сказанного.
- Кузина?! - не скрывая своего потрясения, выдохнул Ханкард.

- Прошу прощения у присутствующих здесь монархов, но Лига существует уже достаточно давно! - не выдержал лорд Джаредд. - С тех пор как от рук убийцы пал уважаемый Нарзес, на каждом собрании мы только и обсуждаем, кто из нас имеет больше прав на лидерство в Лиге! Это всё продолжается уже невесть сколько лет, и каждый раз все наши собрания проходят впустую. Барон единственный из всех решил, что пора положить предел всем этим пустым спорам и начал действовать!..

Он хотел сказать ещё что-то, но почувствовал, как Милисентия взяла его за руку и слегка сжала ладонь.
Лорд Джаредд нахмурил брови: - Я как лорд объединённых кланов присоединяюсь к барону и готов выполнить любые его распоряжения. Я, лорд Джаредд Ориенгот-Лето, обещаю, что в течение нескольких недель соберу и приведу в указанное бароном место объединённую армию подчинённых мне кланов, - заключил он.

- Благодарю вас, лорд Лето, - с поклоном ответил Нан-Марог.

Видя, что слушатели молчат, он отошел в сторону, взял со стола кувшин с вином и наполнил свой кубок.
- Как верно заметил Его Величество Боккаж Андаланский, это вторжение должен возглавить не я, а кто-то рангом выше. Среди нас присутствуют выдающиеся монархи, и я как простой барон на первенство нисколько не претендую. Решать вам, кто встанет во главе наших армий. И, подобно уважаемому лорду Ориенгот-Лето, я обещаю: каким бы ни было ваше решение, я ему охотно подчинюсь, - произнёс он, отпивая вино из кубка. При этом его глаза зорко следили за собравшимися.

- Позвольте мне кое-что добавить к сказанному отцом, - неожиданно подала голос Милисентия. - Сейчас сложились самые благоприятные обстоятельства для абсолютной победы Лиги. Вересковые Пустоши переполнены беженцами. Соглядатаи доносят, что там уже ощущается нехватка некоторых продуктов питания. Сейчас настала пора сбора урожая, и массированное вторжение армий Лиги помешает фермерам и фрименам, живущим в землях Вересковых Пустошей, собрать этот урожай! А это значит, что противник не сможет пополнить свои запасы. Перед узурпатором встанет серьёзная проблема. Мало того, что ему надо будет каким-то образом обеспечить едой население Вересковых Пустошей, ему придётся кормить и беженцев, и свою армию, и войска союзников. Даже если учесть, что союзники предоставят узурпатору не только военную, но и продовольственную помощь, всё равно подвоз и распределение продуктов будут происходить с большими задержками и сбоями. Вересковые Пустоши уже к середине зимы будут обречены на голод.

- Барон, Ваша прелестная дочь в очередной раз продемонстрировала нам, что она куда мудрее многих присутствующих здесь мужчин, - пробасил король Боккаж. - Мы все на своём опыте уже могли убедиться, что принадлежащая ей идея решения эльфийского вопроса принесла положительные плоды. Вересковые Пустоши и союзные им земли буквально переполнены беженцами. К сожалению, это не вызвало ожидаемого нами решительного недовольства среди тамошних обитателей, ибо влияние ордена Праматери оказалось даже сильнее, чем это можно себе представить. Тем не менее, как и предрекала Милисентия, излишний наплыв беженцев изрядно подорвал продовольственные запасы противника.

- К чему Вы клоните, брат мой? - поинтересовался Меленгорд.
- Я хочу сказать, что в словах лорда Ориенгот-Лето – надеюсь, сказанных им в сердцах - есть здравый смысл, - продолжил басить король Боккаж. - Нам действительно пора уже покончить с главным вопросом: кому из нас наследовать должность главы Лиги пяти королевств. Милисентия единственная среди нас женщина, и женщина мудрая. Отчего бы нам, мужчинам, не проявить дух рыцарства и не доверить ей выбор? Пусть Милисентия назовет самого на её взгляд достойнейшего среди нас, и мы во славу прекрасной дамы примем это решение, каким бы оно ни было, - заключил он.
Все присутствующие устремили взгляды в сторону дочери барона.




- Сиятельные господа хотят доверить столь сложный выбор простой дочери барона? - мягко улыбнувшись, спросила Милисентия.
- Абсолютно согласен с предложением брата моего, короля Андаланского, - первый раз за всё сегодняшнее собрание подал голос Намиз-Кунхарский.
- Покорнейше прошу прощения у блистательного общества… Мне весьма льстит столь высокая оценка моих скромных способностей, но я всего лишь слабая женщина, находящаяся в кругу отважных, уважаемых и более чем достойных мужей. Каждый из присутствующих достоин стать первым среди равных. Но одних я знаю с детства, других - нет. Поэтому я вынуждена отказаться от столь лестного предложения, ибо нет у меня уверенности, что я не поддамся искушению и не совершу ошибки. Простите меня, господа, - потупив взор, тихо ответила Милисентия.
- Дорогой барон! - вновь подал голос Намиз-Кунхарский. - Примите мои искренние поздравления! Вы воспитали поистине прекрасную дочь! Милое дитя, позвольте Вами восхищаться!



Собрание лиги закончилось далеко за полночь - и, в общем-то, ничем, как это бывало и прежде. Сиятельные монархи за исключением короля Меленгорда , который посчитал недостойным для себя участие в споре, в очередной раз так и не смогли решить, кто из них достоин возглавить войну против Вересковых Пустошей и ордена Праматери.
Главы Лиги посокрушались, вспоминая Нарзеса, который, занимая скромную должность советника при ныне также покойном короле Лакои, являлся тем не менее верховным магом и главным жрецом культа Кухулина и был единственным и общепризнанным лидером Лиги, способным одним только движением руки разом прекратить все споры и распри.
Правда, вслед за лордом Джареддом и явно следуя его примеру, бароны Ханкард и Матильборн клятвенно пообещали в ближайшее время присоединиться к армии барона Нан-Марог, и уже это можно было считать весьма серьёзной победой.
Когда заседание было окончено и гости начали расходиться по отведённым для них покоям, барон подошел к лорду Джаредду, положил руку ему на плечо и тихим голосом предложил задержаться ещё немного.
Как и предвидел король Меленгорд, лорд Джаредд во всех деталях передал барону Нан-Марог их разговор, состоявшийся вечером.
Впрочем, кое о чём он сознательно умолчал.
Внимательно выслушав его, барон покачал головой.
- Меленгорд хитрый лис, и он ведёт свою игру, желая получить от этой войны максимальную выгоду. Боюсь, что Ваши опасения на его счёт не беспочвенны. При всей его показной поддержке и кажущемся понимании он палец о палец не ударил, чтобы как-то проявить себя, и занял выжидательную позицию.
- Вы думаете, что он вступит в войну, только если победа будет на нашей стороне? - спросил Джаредд, скосив глаза на сидевшую возле камина Милисентию.
В зале было уже достаточно темно, и он надеялся, что никто этого не заметит, но ошибался. Барон заметил.
- Именно поэтому я и попросил Вас задержаться, - улыбнувшись, сказал он.
Его ответ был столь неопределённым, что с одинаковым успехом мог как относиться к высказанному лордом мнению о Меленгорде , так и быть своего рода реакцией на его взгляд в сторону Милисентии. Джаред выжидающе взглянул на барона.

- Я имею виду короля Меленгорда, - пояснил тот.
Лорд Джаредд понимающе закивал.

- Боюсь, что Его Величество готовит для нас куда более серьёзную неприятность, - с этими словами барон взял лорда Джаредда под локоть и подвёл его к креслу, в котором сидела Милисентия.
- Прошу меня простить, лорд, но я вынужден буквально на пару минут покинуть Вас, а посему поручаю своей дочери позаботиться о Вас, - сказав это, барон вышел из зала приёмов.

- Милый мой лорд, Вы сегодня были крайне несдержанны, - мягким голосом пожурила Джаредда Милисентия. - Но вынуждена признать, что Вы здорово зацепили своими словами всех этих хлыщей. Этот порыв был настолько искренним, что только делает Вам честь.
- Благодарю Вас, моя госпожа.
- Ах, оставьте! Какая я Вам госпожа?! Я всего лишь дочь барона!



Джаредд стремительно рухнул на одно колено и, взяв в руки тёплую ладонь Милисентии, с неподдельным восторгом взглянул в глаза баронской дочери.
- Ах, Милисентия, Вы госпожа моего сердца! Вся моя жизнь всецело, без остатка принадлежит только Вам! Располагайте ею!
- О, великая Мёдб! Лорд, да встаньте же! Что вы делаете? - воскликнула Милисентия, тем не менее не пытаясь отнять руку.
- Клянусь святостью Кухулина, я готов погибнуть у Ваших ног! Милисентия! Как прекрасно звучит Ваше имя! Милисентия! Я готов повторять его снова и снова!
- Милый мой лорд, Вы ставите меня в неудобное положение! Вдруг сейчас вернётся мой отец?
- Поверьте, я знаю, что буду делать! Я буду просить у Вашего отца руки его прелестной дочери!
- Дорогой Джаредд, судьба готовит нам тяжкие испытания, - мягко произнесла Милисентия и свободной рукой провела по волосам лорда Ориенгот-Лето.
- Так позвольте мне назвать Вас своей дамой сердца. Во славу Вашего имени я обнажу свой меч и ринусь в смертельные битвы. Ваше имя придаст мне силы! Подарите мне надежду и дайте слово, что настанет день, когда я смогу назвать Вас, прекрасная Милисентия, своей невестой!
- Вы смущаете меня, милый лорд! Слабой девушке трудно устоять против такого напора.
- Чувства к Вам переполняют мою душу! Они, как полноводная река, готовы снести и уничтожить любые преграды, лишь бы Ваше сердце навеки было отдано мне!
Видя, как зарделись румянцем щёки Милисентии, слыша, как участилось её дыхание, Джаредд припал к руке девушки и покрыл её страстными поцелуями.




- Джаредд, Джареддд, что Вы делаете? – задыхаясь, прошептала Милисентия.
А он всё целовал и целовал её руку, всё выше и выше.
- Милисентия, ты будешь моей! Моя Милисентия! - жарким шепотом говорил он.
Вот Джаредд уже привстал и обхватил девушку за плечи, покрывая страстными поцелуями её шею.
-Джаредд! Пощадите! Вы же губите меня! - срывающимся на крик голосом взмолилась Милисентия.
- Богиня! Моя богиня! - стискивая её в своих объятиях и теряя от нахлынувшей страсти последние крупицы благоразумия, прохрипел он.
За спиной Джаредда послышался громкий голос барона, скрипнула дверь. Тяжело дыша, он стремительно отпрянул от Милисентии.
В дверях возникла фигура барона, но он что-то говорил лакею и не сразу обратил внимание на дочь и лорда Джаредда.
Милисентия быстрыми движениями оправила платье и слегка растрёпавшуюся причёску. Бросив на лорда умоляющий взгляд, она вновь приняла непринуждённую позу, но пылающий на щеках румянец и учащённое дыхание выдавали ещё бушующую страсть.
Когда барон подошел к ним, Милисентия уже окончательно взяла себя в руки.
- Простите, что заставил ждать, но приходится всё время быть начеку, принимая этих монархов! Когда они все приезжают, начинаешь чувствовать себя не бароном, а дворецким или, что ещё хуже, кастеляном! - проворчал барон и скрипуче засмеялся. - Дорогой лорд, сейчас уже глубокая ночь, давайте отложим все наши дела на завтра, - предложил он.

Для лорда слова, произнесённые старым бароном, прозвучали благодатной музыкой.
С трудом скрывая своё неугасшее ещё возбуждение, он ответил ему почтительным поклоном и, метнув на Милисентию страстный взгляд, поспешил выйти.
Когда тяжелая дверь закрылась за спиной лорда, барон взглянул на дочь.



Горяч? - тихо спросил он.
Милисентия улыбнулась.
- Теперь у тебя есть надёжный союзник.
- А как он тебе в качестве будущего мужа? - поинтересовался барон.
- Темпераментен, весьма напорист. Пожалуй, слишком прост и глуповат, но предан и, кажется, на самом деле влюблён. А впрочем, врёт, конечно! Главное, что он лорд. Идеальный супруг! - с усмешкой ответила Милисентия. - Но как горяч! Я до сих пор вся дрожу!
Глядя на дочь, Нан-Марог улыбнулся.
- Но каков! "Во славу Вашего имени я обнажу свой меч и ринусь в смертельные битвы, Ваше имя придаст мне силы!" - с пафосом в голосе прознесла Милисентия. - Клянусь девственной чистотой Венессианы, красиво сказано! Не ожидала от него услышать такое.
Барон опустил ладонь на плечо дочери.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Впрочем, вынужден признать, что из всей этой компании он лучший. А пока самое главное, что он наш.
"Мой! " - мысленно поправила отца Милисентия.

pike, Прочитать весь текст еще не успела, но обязательно в ближайшие дни выберу время. А вот картинки рассмотрела все.
Чиво-чиво?!!! Кто-то считает их отстойными? Ну я не знаю, что тогда не отстой. У меня реальное ощущение, что я смотрю фильм, пусть пока и без звука, какую-нибудь эпическую сагу вроде "Властелина колец". Это потрясающе, это здорово! И спасибо за удовольствие, которое я получила, рассматривая их!

Я придумала , как мне выкроить время на чтение твоих произведений. Я скопирую прямо с форума в ворд, там же с картинками скопируется, и буду читать на работе. Кстати там у нас тоже есть поклонники фэнтези. О произведенном впечатлении обязательно отпишусь.
А что касается мнений об иллюстрациях, так обычно чужую работу ругает тот, кто сам ничего не умеет и не делает. Говорить гадости всегда проще, чем попробовать самому.
Это просто зависть.

pike, У меня нет слов от восхищения.
Как будто я книгу читаю с иллюстрациями.

Дарлин, ihelen, Леди Венера, Спасибо.
Пока это всё что есть на данный момент.
Единственное что дополнил вступление.
Давно хотел это сделать.
Со временем в начале каждой серии появится некий фрагмент из древних летописей Сидонии.

Поздний вечер. За окном бушует осеннее ненастье.
Сильные порывы ветра барабанят по оконному стеклу крупными каплями холодного ливня, но в маленькой комнате, расположенной в главной башне замка «Чёрный холм», тепло и уютно, весело потрескивают дрова в камине, тихо и степенно тикают большие напольные часы.
Это комната Гражины.
Впрочем, этим именем её называют всё реже и реже, да и то только муж и самые близкие друзья. Для всех прочих она - Аурмид, мать короля Патрика, первая леди королевства Тиринасте-Фенуме.
Сама первая леди сидит за письменным столом, освещённым настольной лампой, и что-то пишет в своём дневнике.
Королева-мать - и это в двадцать восемь лет! Такое возможно только в Сидонии.
Всего несколько капель чудодейственного средства, добавленные в материнское молоко, сотворили немыслимое: её сын, её Патрик, всего за месяц превратился в зрелого мужчину.
Молоко единорога уникальнейшее волшебное средство.
Принявший его младенец взрослеет не по дням, а по часам.
На вопрос, как это происходит, до сих пор не могут ответить даже технари с далёкого Юга.
Прежде чем дать согласие на это, Аурмид советовалась с наимудрейшими мужами, и никто из них не смог дать однозначного ответа.
Только какие-то невразумительные фразы про ускоренное деление клеток и рост тканей организма.
Хелена и несколько учёных мужей, специально вызванных с Юга, больше недели наблюдали за младенцем, прежде чем решились на применение этого средства.
Пожалуй, если бы не Хелена и Преподобная Мать, Аурмид вряд ли дала своё согласие.
Выглядело всё это пугающе противоестественно.
После того как Патрику дали это средство, он заснул долгим, тяжелым сном. Просыпался только для того, чтобы поесть.
Так продолжалось более трёх недель, и всё это время Патрик рос, а потом он словно впал в кому.
К этому времени из младенца он превратился в подростка.
Как объяснили ей южане, пока Патрик находился в состоянии глубокого сна, его мозг и весь организм окончательно перестраивались. Если бы он не спал, то просто мог погибнуть от чудовищных болей. Но таково уж действие молока единорога - Патрик забылся в покойном сне.
- Разговаривай с ним, - требовала Хелена. - Ты мать, говори с ним, он слышит тебя.
И день за днём, сидя возле ложа Патрика, Аурмид держала сына за руку и рассказывала ему о себе, о том, как она его любит и как переживает.
Приходил Рональд и заменял её.
Он рассказывал сыну о его матери, и Аурмид благодарно краснела, ибо муж говорил, как она прекрасна.
Хелена не обманула. Патрик всё слышал и всё понимал, ибо время от времени Аурминд чувствовала, как сын едва ощутимо сжимает её ладонь.
Когда же настало время его пробуждения, очнулся он вполне взрослым мужчиной.
Аурмид знала, что её Патрик не первый, кто прошел эту процедуру.Так выросли дочери Алекса и Ленор, точно так же выросла Мария, дочь Хелены.Эту же процедуру в своё время прошла Санди-ведьма.
Но до самой последней минуты Аурмид боялась, что её Патрик очнётся взрослым мужчиной с разумом младенца.
- Мама, не волнуйся, я очень хорошо себя чувствую, - это были первые слова, которые произнёс её сын, когда очнулся от волшебного сна.
Как известно, в отличие от людей сиды помнят все свои прошлые жизни и все ранее приобретённые навыки, и Патрик ничем не отличался от любого мужчины-сида.
Воистину, такое возможно только в Сидонии.


Отложив перо в сторону, Аурмид задумалась.
Когда-то она сама себе задавала вопрос: кто я? Полячка Гражина Вишневски или Аурмид- полукровка?Отныне этот вопрос она решила для себя раз и навсегда.Полячка Гражина осталась в далёком прошлом, она - Аурмид! Полукровка-Аурмид, Утренная Роса.
Нельзя жить прошлым, есть только настоящее, и оно тут! Всё, чего она достигла за свою недолгую жизнь, находится здесь, в Сидонии.
Тут её дом, семья, тут друзья, тут её родина и, к сожалению, тут её враги.
Она вспомнила, какой ужас испытала, когда примчавшийся в замок гонец сообщил о вторжении неприятельской армии под командованием баронета Рунхора из клана Нан-Марог.
Это был физически ощутимый страх: моментальная слабость в теле, внезапно нахлынувшая головная боль, тошнота.
Подробности ужасали!
Войска баронета с ходу захватили несколько крупных поселений, жители которых и не помышляли о сопротивлении.
Мирные фримены… Война и геройство не их удел, фримены всегда сторонились конфликтов.
Солдаты баронета выгоняли их на центральные площади поселений.
- Кто ваш сёверен? Кому вы верны? - спрашивал баронет.
- Нашему императору, - простодушно отвечали фримены.
И тогда солдаты вырезали всех жителей от мала до велика, а старост и глав общин прибивали к воротам поселения.
Чёрные столбы густого дыма, поднимающиеся над горящими деревнями, указывали кровавый путь армии врага.
Поджигая родные дома, забивая или угоняя с собой скот, фримены из окрестных поселений и ферм бежали в леса или под сень застав, обустроенных ещё для обороны от стай гулей.
Но паника охватила не всех жителей подвергшихся нападению земель.
Планируя вторжение, барон не учёл, что его армии предстоит столкнуться не с простыми безобидными фрименами, а с теми, кто совсем недавно совершил исход, с теми, кто полжизни провёл в мире людей, с теми кто только-только начал обустраиваться в Сидонии, рассчитывая на безоблачную мирную жизнь.
Они и в мыслях не имели просто так сдаться на милость врага или бежать, поджав хвост.
Их не испугала десятитысячная армия хорошо вооруженных, опьяневших от вседозволенности и крови головорезов.
Они стали сопротивляться.
На третий день вторжения отличилась застава «Родники».
Гарнизон, состоящий всего из четырёх сотен приключенцев, паладинов и укрывшихся в ней фрименов, при поддержке единственного тизера, зависшего над заставой, смог сдерживать оголтелые атаки врага в течении четырёх дней вплоть до подхода первого легиона сурдурукар, которых повёл в бой Алекс.
Атака сурдурукар с тыла была столь стремительна, что осаждавшие, оставив на поле боя порядка трёх тысяч убитых и раненых, бросились в бегство.
Алекс не стал преследовать стремительно отступающего врага и оказался прав.
Барон планировал заманить всю армию королевства Тиринасте-Фенуме ложным бегством и, окружив её, разом нанести сокрушительный удар.
Номер не прокатил.
Отступив, армия баронета остановилась лагерем в излучине реки Киркс.
Тут баронет совершил роковую ошибку.
Он был настолько уверен, что Алекс со своими сурдурукарами, отказавшись от преследования, задержится у заставы "Родники", что не стал отдавать приказ о возведении укреплении.Впрочем, за всю историю войн в Сидонии до сих пор никто не практиковал постройку укреплённого лагеря.
Несколько дней армия баронета, зализывая раны, топталась на месте в ожидании подкреплений.
За это время к легиону сурдурукар Алекса присоединились четыре сотни эльфов-охотников и порядка пятисот вооружённых цепами и топорами фрименов.
Кроме того, к месту событий подтянулись и паладины, возглавляемые Ленор.
Она демонстративно привела три тысячи паладинов на противоположный берег реки, прямо напротив расположения армии баронета.
Воины баронета с недоумением, а порой и с издёвкой наблюдали, как в течение одного дня там вырос хорошо укреплённый лагерь.
- Обычно войска идут к крепости, чтобы штурмовать её! А ваша крепость пришла к нам сама, как продажная девка к крепкому мужику! - давясь от хохота, кричали они.
Ночью лагерь Ленор осветился заревом костров.
С неподдельным интересом солдаты баронета наблюдали за странным сооружением.
Вскоре их интерес сменился беспокойством, а затем и смятением.
В ночной тьме там, на склонах гор, за лагерем, один за другим начали загораться огни.
Сотни костров!
Баронет и его советники были растеряны. По прикидкам выходило, что если возле каждого костра расположилось на ночлег хотя бы по пятерке солдат, то по самым скромным подсчётам их там многие тысячи.
Баронет выслал разведку. Его воины ушли в ночь навсегда.
Все дни стояния на Кирксе баронет одного за другим отправлял к своему отцу гонцов, но и они исчезали бесследно. А затем рано утром, в самый предрассветный час, на лагерь баронета обрушился дождь из эльфийских стрел.
Солдаты в панике заметались по лагерю, и тут со стороны леса на войско баронета обрушились сурдурукары и паладины Алекса и Ленор.
Постройка лагеря и ночные костры - всё это было спектаклем.Своими сооружениями лагерь закрыл от глаз армии баронета отход войска Ленор.В самом лагере она оставила всего пять сотен воинов. Именно они и жгли костры на склонах гор.
А паладины Ленор тем временем под покровом ночной темноты через брод переправились на противоположный берег и соединились с легионом Алекса.



Сурдурукары и паладины не зная пощады рубили воинов баронета.
Пользуясь неразберихой и всеобщей паникой в лагере врага, фримены угнали почти всех боевых коней противника.
Алекс опять не стал преследовать бегущего врага, предоставив эту миссию эльфам-охотникам. Их стрелы не знали промаха. Все ближайшие леса на радость гулям-болотникам, медведям и шакалам были усыпаны телами убитых.
Помня о том, что сотворили в приграничных деревнях воины баронета, пленных не брали. Особенно крепко досталось магам и служителям культа Кухулина. Обуянные справедливой жаждой мести за ужасную гибель своих близких, фримены насмерть забивали их дубинами или сажали на осиновые колья и даже известные своим милосердием и незлобливостью эльфы, казнили их размычкой.
Алекс и не пытался прекратить эту вакханалию.
Отпрыску барона удалось бежать, уведя с собой лишь четыре тысячи израненных и подавленных разгромом солдат.
Так закончилось неудачное вторжение. Но праздновать победу было рано.
Пламя межклановой войны только начинало разгораться.
Вспоминая эти события, Аурмид вздохнула.
Страшные времена.
Начавшись на землях королевства Тиринасте-Фенуме, война откатилась в пределы врага.
Сейчас там, за туманными горами, звенело холодное железо, рекой лилась кровь, пылали деревни и города... Алекс, Ленор и Хелена сейчас находились в действующей армии.
Рональд, муж Аурмид, и её сын Патрик отбыли в земли Севера, чтобы вести переговоры с кланом Ворона.
А ей оставалось ждать и присматривать за беременной Лилит которая готовилась подарить Алексу сына а Сидонии наследника императорского престола…


- Война - не лучшее решение конфликтов! - в голосе Милвара звучали надрыв и горечь. - Многие сотни лет Сидония не знала войн. Любой конфликт всегда решался мирным путём...
- Послушайте, милейший барон, Ваш советник, конечно, первостепенный актёр, но к чему весь этот спектакль? Если уж Преподобная Мать от лица ордена Великой Праматери призвала нас с Вами провести переговоры, то это вовсе не означает, что мы обязаны смотреть на фиглярство этого клоуна! - прервал Милвара Алекс.
Стушевавшись, советник перевёл растерянный взгляд на барона.
Сидя на походном табурете, барон Нан-Марог отрешенно смотрел куда-то вдаль.
Сейчас он напоминал Алексу старого нахохлившегося грифа.
За спиной барона, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, топтался наследник и время от времени буравил Алекса, Ленор и Хелену ненавидящим взглядом.
Вообще Алекс был против этих переговоров, но Сандра решительно настаивала на их проведении.




- Алл, это необходимо сделать! Барон неглуп. Может быть, эти переговоры окажутся последним шансом предотвратить дальнейшее кровопролитие! Да и перед нейтральными кланами ты как император будеш выглядеть куда симпатичнее.
- Может, мне стоит вызвать барона на поединок, поставив условием окончание войны?
Сандра сделала отрицательный жест.
- Ну, ей-Богу, не Преподобная, а крёстная мать! - подумал Алекс.
- Нет, Алл. Это не выход! Барон сильный боец, ваши шансы равны. Потеряй мы тебя, и для нас всё будет в одночасье кончено! Убьёшь ты барона - его прихвостни отнимут у тебя победу, распустив слухи, что это был неравный бой и ты убил старика. Как ты будешь после этого выглядеть в глазах всей Сидонии? Невелика доблесть зарубить в поединке дряхлого барона. И не вздумай вызывать баронета! Этот щенок не твоего ранга. Барон - враг явный, а сколько в случае его смерти останется скрытых врагов? Да ты должен боготворить его! Дай своим врагам проявить себя, пусть они почувствуют свою силу, раскроют карты, и тогда...
- Санди, эти ребята мечтают сожрать нас, а орден они раздавят на закуску! Если я стану выжидать, будет слишком поздно!
- Древняя мудрость гласит: "Выгляди слабым, когда ты силён! Выгляди сильным, когда ты слаб". Твоя дочь и твои жёны преподнесли тебе бесценный дар! Ты обладаешь самой мощной армией в Сидонии, твоим сурдурукарам нет равных! Они доказали это уже в первом сражении. Алл, сила, а главное что правда на твоей стороне! Сейчас любой твой шаг оправдан, они первые пролили кровь, так выгляди слабым, дай врагу поднять голову. Поднятую голову рубить легче.
Воистину, мудрости этой женщины нет предела! Алекс по-настоящему боготворил её, как раньше, так и сейчас.


- Санди, я боюсь за тебя. Ведь совсем недавно они пытались тебя убить, и я уверен, что они будут пытаться сделать это снова и снова.
Она только слегка качнула головой.
- Я знаю, и я готова к этому. Но сейчас не думай об этом. Переговоры должны состояться, как бы они тебе ни были противны! Учти ещё одно: благодаря этим переговорам ты получаешь передышку. Как бы ни сильны были твои сурдурукары, они не механические куклы, им нужен отдых. А у Хелены во время переговоров будет возможность прощупать этого вояку. Я уверена, что у них есть более веские причины избавиться от нас. Боюсь, что не мы им нужны, а нечто совсем иное.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что опять на свет божий всплыла идея об уничтожении мира людей? -
- Они и сами ещё не ведают что движет ими. - Всё так-же спокойно ответила она. - Но поверь, в голове барона уже давно зреет этот замысел. Ему мало одной Сидонии.
- Барону и иже с ним не нравится, что мы раз и навсегда закрываем порталы, соединяющие Сидонию с миром людей. Эта история с гулями и порталом Нарзеса! Вдобавок ко всему мы возродили орден Великой Праматери, контролирующий баланс сил. Чёрт! А ведь ты права! Мы мешаем их планам.
- Ты сам это сказал.
- Ладно, будь по-твоему.


Этот разговор состоялся всего четыре дня назад. Ещё через день посланец барона уже обговаривал с Алексом условия переговоров, а сегодня, в этот редкий для октября тёплый солнечный день они сидят на вершине одного из холмов в землях клана Нан-Марог, в каких-то трёх милях от пограничного замка Немертул - вотчины баронета.
Алекс вновь посмотрел на барона. Похоже, и этому вояке переговоры были в тягость.
- Барон, может, нам стоит немного прогуляться и переговорить наедине? - спросил Алекс.
Сидевшая рядом с Алексом Ленор незаметно толкнула его локтём.
Сделав вид, что он ничего не заметил, Алекс вопросительно взглянул на барона.Тот молча поднялся со своего табурета.
- И о чём мы будем говорить? - тихо спросил барон, когда они отошли в сторону.
- Мне кажется, это риторический вопрос, - ответил Алекс.
- Вы думаете, что со своей крохотной армией сможете одолеть нас? - с иронией в голосе вновь спросил барон.
- Так одолели.
- Победа над неопытным мальчишкой не есть доблесть. Рунхор горяч и глуп.
- Негоже отцу так отзываться о собственном сыне, - заметил Алекс.
- Что поделать! Он ещё молод. Мудрость приходит с годами, - спокойно ответил барон.
- Молод… - Алекс горько усмехнулся. - Молод и неопытен, но его руки уже по локоть в пролитой крови невинных фрименов.
- Это горячность. Мальчишка зарвался, возомнив себя карающей десницей Бадб.
- Барон, давайте будем честны друг с другом. Я уверен, что Ваши планы уходят куда дальше, чем это противостояние. У Вас иные цели, и они куда более серьёзны, чем это кажется первоначально.
Алекс посмотрел на барона. Ни один мускул не дрогнул на лице старого лиса.
- "В выдержке ему не откажешь!" - подумал Алекс.
- Отступитесь, барон! Отступитесь! Попытка уничтожить мир людей - это бессмысленная авантюра. Это самая нелепая идея, о которой я когда-либо слышал в своей жизни! Вы не Всевышний, а всего лишь обыкновенный сид, пусть даже и барон!
Нахмурившись, барон взглянул на Алекса.
- "Ага, зацепило!" - подумал тот и продолжил:
- В мире людей Вас прямиком отправили бы в желтый дом и поручили заботам крепких санитаров. Ваша цель настолько безумна и чудовищна, что я отказываюсь этому верить! Подумать только, ради этого Вы готовы проливать кровь своих же братьев сидов!
Барон тихо хмыкнул.


- Мир людей всегда был чужд сидам! - жестко ответил он. - Тысячи лет сиды противостояли этому миру, и тут появляетесь вы, герои в блистающих доспехах, тащите в Сидонию презренных полукровок и мните себя спасителями мира! Морочите всем головы своей идеей единства Сидонии и святостью Великой Праматери! Прекратите поддерживать орден, оставьте свою бредовую идею с единой Сидонией и отойдите в сторону! У Вас прекрасные жены, красавицы дочери, вы ждёте рождения сына, земли Вашего клана богаты урожаями, вся Сидония утирая слёзы умиления обсуждает новость о том, что недавно Вы встретились тут со своей сестрой. Она, кажется, держит постоялый двор? Так приблизьте её к своему двору и наслаждайтесь тихим семейным счастьем. Что ещё может пожелать настоящий мужчина? - холодно произнёс он.
- Увы, милый барон, увы! Я не желаю наблюдать со стороны за тем, как Вы губите Сидонию. Не забывайтесь, я всё же император, а Вы всего лишь барон. Мятежный барон! Вы прекрасно знаете, что мой титул принадлежит мне по праву, а посему я вынужден бороться с Вами, ибо в данной ситуации я действую во благо Сидонии, иначе своими бредовыми идеями Вы угробите этот мир! - как можно спокойнее ответил Алекс. - Мне очень жаль, но я не вижу иного выхода, кроме как собрать Совет старейших и выступить там с обвинениями против Вас, барон.
- И что Вы им скажете? Вашу речь посчитают сведением счётов с непокорным бароном, и не более того. То, что Вы тут наговорили, всего лишь досужие вымыслы. У Вас нет никаких доказательств против меня. То что вы скажете там, станет посмешищем даже для глав Лиги пяти королевств. Ваша союзница, Преподобная Мать, не рискнёт Вас поддержать - она обязана соблюдать нейтралитет.
Алекс почувствовал такую волну отвращения к своему собеседнику, что ему стало противно находиться рядом и дышать одним воздухом с этим существом.
- Вы больны, барон! Вы ослеплены своим безумием и верой в Вашу избранность. Ослеплены ровно настолько, что не обратили внимания на один небольшой казус! Ваш сын и его подручные пролили кровь безвинных. Вы переступили черту, отделяющую заблуждение от греха пролития крови. Вы нарушили законы Сидонии, барон. Отныне Вы вне закона, и любой мальчишка вправе швырнуть Вам в лицо комок навоза. Я убью Вас, барон, я навечно сотру таких, как Вы, с лика Сидонии!


- Не нравится мне рожа этого баронета! Взгляд поганый! - Ленор брезгливо передёрнула плечами.
Ехавшая рядом с ней Хелена мотнула головой.
- Если бы ты только могла представить, что у него творится в голове, клянусь Праматерью, тебя бы точно стошнило!
- Так поделись! - предложила Ленор.
- А оно тебе надо?
- Ну, так, для общего развития. Мне же интересно, чего это он так на нас зыркал.
- Ну, в общих чертах… - Хелена замолчала, подбирая слова. - Сюжет его мыслей насчёт нас с тобой был таков, что даже самая отчаянная порностудия не стала бы снимать подобное. Гнилой он, и мысли у него гнилые.
Злобно сплюнув, Ленор оглянулась на вершину холма, где ещё маячили три фигуры их недавних визави.
- Алл! - окликнула она ехавшего чуть впереди Алекса. - Ну и о чём вы договорились? Уж больно ваша прогулка томно выглядела, ни дать ни взять, старые друзья!
- Он больной!
- Отличное начало, доктор! А чем пациент страдает, каков ваш диагноз? - не унималась Ленор.
Алекс придержал коня.
- Барон мнит себя мессией, несущим справедливую кару грешному миру людей. Предлагал мне отойти от дел и заняться обустройством счастливой семейной жизни.
- Ого! Вот оно как? - усмехнулась Ленор.
- Алл! А ведь он не врал тебе! - произнесла Хелена. - Не врал. Он на полном серьёзе считает себя и свой клан избранными и думает, что, убрав нас, он сможет поднять Сидонию на борьбу с миром людей.
- Точно, шиза! - констатировала Ленор. - И какие у нас будут идеи? Что ты скажешь, император?
- Скажу, что нам надо смываться отсюда побыстрее. Опасаюсь, что этот гад способен на любую подлость. Я не уверен, что он не спрятал где-то в ближайшем лесочке конный отряд убийц, - ответил Алекс, сжимая коленями бока своего коня.
- Нет, как ни странно, но барон держит данное слово. Мы сейчас в безопасности. Вот щенок - тот требует, чтобы нас прикончили, мол, случай замечательный представился, - возразила Хелена.
- Чтоб я сдохла, вот мразь мелкая! - выругалась Ленор.
Соглашаясь с ней, Хелена кивнула головой:
- Баронет редкостный экземпляр. Ещё та сволочь!
- Мне очень не понравилось, что он как бы вскользь упомянул о Лилит, о наших девочках и о Плеяде. Надо бы их укрыть у Санди-ведьмы. Там, под защитой орков, они будут в полной безопасности, - задумчиво произнёс Алекс.



- Правильное решение, - одобрила Хелена.
- У Санди? А чем это вдруг стали плохи Строкстаун и Чёрный Холм? - удивилась Ленор.
- Потому что их там проще достать, - ответил Алекс.
- Ты сомневаешься в охране или не доверяешь своим близким? - всплеснув руками, воскликнула Ленор.
- Доверяю, но не желаю дёргать судьбу за усы. Сейчас в замке скопилось много беженцев. Всех не проверишь. У меня нет полной уверенности, что среди них не затесались шпионы барона.
- Это паранойя, дорогой, - хмыкнула Ленор.
-Уж лучше пусть будет паранойя, чем преступная безответственность, - хмуро ответил Алекс.
Спустившись в низину, они неспешно въехали в небольшую рощу, где на опушке их поджидали две сотни конных сурдурукар императорской охраны в полном боевом порядке.
Облачённые в тёмные, тканные из наикрепчайших волокон скурфии с добавкой металлизированной нити непромокаемые куртки, плотные кожаные штаны и короткие мягкие замшевые сапоги, позаимствовавшие свой покрой из арсенала приключенцев, они выглядели более чем воинственно. У каждого сурдурукара из уставного вооружения имелись кожаная перевязь с метательными ножами и лук с полным колчаном стрел. На широких поясах у каждого воина висел длинный, слегка изогнутый кинжал. Довершал экипировку сурдурукар меч-катана, но не типично сидонская, лёгкая, с узким и длинным клинком, а самая настоящая катана, выкованная из холодного железа умелыми руками мастеров с далёкого юга Сидонии. Грозное оружие! Такой меч в умелых руках легко может развалить всадника от плеча до самого седла - Убивая-убивай!
Кроме того, Алекс знал, что у многих сурдурукар в клёпаных стальных наручах скрыто выкидное трёхгранное лезвие - жало, орудие тихого убийства.



Будучи и сам отменным рубакой, он бы крепко подумал, прежде чем вступить с одним из этих ребят в схватку.
Сандра была права, сурдурукары невиданный подарок, ибо они воистину непревзойдённые бойцы. В его памяти ещё были свежи воспоминания о том, как они шли в атаку на войска баронета.
Бросив поводья и управляя своими конями только с помощью ног, они с душераздирающими криками, посвистом и гиканьем на полном скаку осыпали врага смертоносным дождём стрел, прикрывая таким образом своих спешившихся собратьев, которые, сблизившись со строем солдат баронета, разили их жалами метательных ножей, и каждое такое лезвие всегда находило уязвимое место в доспехах вражеских паладинов. И при этом они ещё успевали уворачиваться от мечей и копий противника.
Конный строй атакующих сурдурукар выглядел поистине устрашающе, но самое жуткое действо начиналось, когда они преследовали улепётывающего врага. Тут помимо ножей и катан в ход шли обмотанные вокруг поясов кистени. Некоторые из сурдурукар споро извлекали из закреплённой на седле кожаной петли короткие шипастые булавы и моргенштерны.
К чему портить остро отточенные лезвия клинков о доспехи и черепа убегающего врага? Они просто дробили эти черепа и кости разбегавшихся воинов противника, сея вокруг себя смерть и ужас.
Самый главный "сюрприз" для не в меру разгулявшегося врага, второй и третий легионы сурдурукар, Алекс приберёг на будующее и держал их в резерве.
Он осадил своего коня перед строем сурдурукар.
- Парни! Барон безумен! - привстав в стременах, выкрикнул он. - Барон жаждет покорения мира людей, и мы для него как кость в глотке! Этот безумец не остановится ни перед чем! В своём грехопадении он посягнул на самое святое - на нашу веру, ибо возжелал уничтожить культ Великой Праматери сидов! Парни! Нам предстоит напрячь все силы и совершить великий подвиг в деле спасения Сидонии, ибо барон Нан-Марог и его приспешники ведут её к гибели! Правда и честь за нами! Во имя Великой Праматери! Во имя нашей веры! Во имя вечной памяти наших предков! Очистим Сидонию от скверны! Слава Сидонии! Слава Праматери!
- Слава Сидонии! Слава Праматери! Смерть барону! - потрясая оружием, хором подхватили сурдурукары.
- Чтоб я сдохла! Когда он так вобуждён, клянусь причастием Праматери, я вся прямо горю! - наклонившись к Хелене, прошептала Ленор.
- Государь, наша обратная дорога пролегает через ущелье. Дозорный сообщил, что видел там воинов барона. Это засада, государь, - произнёс один из сотников.
- Похоже, что благородство всё же чуждо барону. Но скорее всего это не его воины, а солдаты баронета. Пусть почувствует себя тем, кто он есть - полным идиотом. А мы поедем другой дорогой, поедем через перевал, - ответил Алекс.



p/s Размычка - казнь убийцам, заключающаяся в следующем. Казненный привязывается каждой ногой к коню, кони разгоняются и несутся параллельно друг другу на врытый в землю столб.

pike, ты куда пропал

- Клянусь вечной памятью Кухулина, он мнит себя спасителем Сидонии. Ну что ж, не будем его разочаровывать, - с иронией в голосе произнёс барон.
Ехавший рядом с ним баронет Рунхор скривился в пренебрежительной усмешке.
- Интересно, а зачем он своих шлюх на переговоры с собой притащил? Чтоб выглядеть в их глазах настоящим мужчиной?
- Глупец! Одна из этих, как ты выразился, шлюх хорошенько покопалась в твоей дурной башке, если там вообще есть в чем копаться! - отрезал барон. – Подозреваю, что её ждали жестокое разочарование и встреча с пустыней, ибо в голове моего сына нет ни одной нормальной мысли!
Баронет метнул в сторону отца яростный взгляд.
- Не зыркай, пора ума-разума набираться, - холодно произнёс барон. - Ты похож на обезумевшего секача в период гона - никаких иных мыслей, только одни самки на уме!

- Напрасно ты так думаешь, отец! Не позже чем сегодня вечером мои воины прикончат этого выскочку, возомнившего себя императором, а его шлюх за космы притащат к твоему трону! Ещё вчера вечером я отправил большой отряд в ущелье. Эти ребята не оплошают, они знают своё дело!
Барон сподобился одарить сына недоумевающим взглядом.
- Поистине безмерно был прав тот, кто говорил, что во всём мире нет ничего хуже инициативного дурака! Считай, что ты сам же им и рассказал о своей дурацкой идее с засадой!
Баронет обиженно нахмурился.
- В то время как вы мило беседовали, я думал о том, что сотворю с этими шлюхами в случае, если они попадут ко мне в руки! Так что, отец...
- Слава Кухулину! Никогда бы не подумал, что и от безумных мыслей всё же бывает своя польза! - с издёвкой в голосе воскликнул барон. - Ты думаешь, что они настолько наивны, чтобы уходить по той же дороге, по которой пришли сюда - через ущелье? Запомни, сын! Наш враг хитёр! Они обвели вокруг пальца такого мастера интриг, как Нарзес, и он поплатился за свою самоуверенность жизнью!
- Так что же мы предпримем дальше, отец?
Некоторое время барон, о чём-то задумавшись, ехал молча.





- Я бы на их месте пошел через восточный перевал. Уверен, что они так и сделали, - наконец произнёс он. – Значит, они спустятся прямо в долину в трёх-четырёх переходах от ущелья. Это тяжёлый путь, после него необходим хотя бы небольшой отдых. Скорее всего, они остановятся на постой в одной из деревень и там будут ждать подхода всей своей армии. После твоего недавнего похода в долине за перевалом не сталось ни одного селения с жителями, трусливые фримены разбежались. Это значит, что они уничтожили или увезли с собой всё, что можно. Там сейчас нет ни провианта для воинов, ни фуража для лошадей. Они точно будут ждать обоз! На некоторое время это лишит их главного козыря - мобильности.
- Ну так что, отец? Может, мне стоит напасть на них? - осмелился предположить баронет, но Нан-Марог даже не удосужился взглянуть на сына.
- Настало время действовать более решительно! - продолжил он свои рассуждения. - Пора расшевелить и орден Праматери!
Баронет удивлённо взглянул на отца.
- Но отец! Ты же говорил, что орден вынужден соблюдать нейтралитет. Как тебя понимать?
- Не соображаешь? - усмехнулся барон. – Во-первых, я хочу посмотреть, как отреагирует на это Преподобная! Во-вторых, мы наконец-то расшевелим лигу и покажем всем, что настолько сильны, что способны наплевать на Преподобную и на весь её орден впридачу! Ну и, в-третьих, ты реабилитируешься за своё недавнее поражение. Впрочем, я не особо и рассчитывал, что первое же столкновение будет удачным. Но главную задачу ты всё же выполнил, мы теперь знаем насколько боеспособна армия этого выскочки.
- Я так понимаю, что расшевелить орден предстоит мне? - спросил баронет.

- Воистину, ты ещё не потерян! - усмехнулся барон. - Ты у нас мастер по женскому полу, ну так тебе и карты в руки! Там, в долине, всего в двух дневных переходах от ущелья располагается одно из святилищ культа Праматери, а при нём десятка два жриц. Твоя задача: берёшь пару сотен паладинов из своих головорезов, по пути прихватываешь с собой тех олухов, которых отправил в засаду, и скорым маршем движешься к этому святилищу. Меня абсолютно не волнует, что ты будешь делать во время марша и что ты намерен сотворить с этими послушницами. Это уже на твоё усмотрение. Главное, чтобы ты сделал это как можно быстрее! Запомни: никакой жалости, никакой пощады! Ты меня понял?
Баронет хищно усмехнулся.
- Никакой жалости, говоришь?
- Единственное, что ты должен сделать, так это дать уйти парочке свидетелей и ждать!
- Ждать чего?
- Ждать, пока эти свидетели в поисках спасения прибегут к противнику и во всех красках расскажут там о случившемся. Ждать – пока на тебя не кинется подошедшая армия выскочки. Заодно и у ордена будет время как-то проявить своё отношение к этому. Выскочка взял себе герб - железного быка, ну так ты в этот раз выполнишь роль красной тряпки!
Гримаса злорадного ликования мигом сошла с лица баронета.
- Но я же не смогу противостоять армии врага, располагая всего несколькими сотнями паладинов! - растерянно воскликнул он.
- А тебе и не надо! Как только твои дозорные сообщат о приближении противника, ты должен немедленно уходить на западный перевал. Вот там-то ты и устроишь им засаду.
- Но, отец!.. - воскликнул баронет.
- Никаких «но»! Ты закрепишься на перевале и будешь держать его - насмерть держать! Мне наплевать, чего это будет тебе стоить. Сдохни, но чтобы перевал удержал! Заодно докажешь, что ты мастер не только девок по сеновалам портить! - грозно сверкнув глазами из-под мохнатых седых бровей, с угрозой в голосе произнёс барон.
- Девки-то тут при чём?
- При чём? Да при том, что не будь ты мне сыном, давно бы велел оскопить тебя да отправить в менестрели петь тенором! О твоих "подвигах" и "подвигах" твоих ближайших дружков давно шушукаются по тавернам! Не далее как вчера мне докладывали о том, что на днях вы учудили с дочкой старшего конюшего! Девка едва живая до своего дома доползла после встречи с тобой и твоей шайкой! А ведь она была в невестах у одного из моих сотников!
- Отец!
- Что - отец?! – багровея, прорычал барон.
- Я подарю ей что-нибудь, и вопрос утрясётся.
Услышав слова сына, барон, не в силах более сдерживаться, обрушил на него весь свой гнев.
- Подаришь?! Что ты ей подаришь? Разве что гроб! А что ты подаришь её "осчастливленному" жениху и его родне? Что ты подаришь её родителям и близким? А что ты подаришь её знакомым и всем тем, кому известно о твоих "подвигах"? Что ты им всем подаришь, чтобы утрясти это дело? Подарит он! Да она в тот же день удавилась на конюшне! Тебе перечислить тех девок, что свели счёты с жизнью после того, как ты и твои выродки натешились с ними? Пять-семь имён мне точно известны! Уверен, что на самом деле их намного больше!
- Прости, отец!
- Пошел вон с глаз моих! Исполняй, что было велено! - прорычал барон. - Сдашь перевал - я тебя своими руками удушу! Выродок!



Если бы Алекс слышал рассуждения барона, то по достоинству оценил его стратегический замысел. Он и сам первоначально думал, что, спустившись с перевала в долину, остановится со своим небольшим отрядом в одной из брошенных деревнь, чтобы его сурдурукары смогли дождаться подхода основной армии в теплых домах, но в последний момент отказался от этого плана, ибо предположил, что и барон может просчитать такой ход.
Тем более, Алексу не давала покоя мысль о засаде, устроенной баронетом в ущелье.
Враг не мог ожидать удара со стороны гор, ибо всё внимание его паладинов было сосредоточено на дороге, пролегающей по дну ущелья.
Чувство отвращения от близкого знакомства с бароном было ещё так свежо, а соблазн спустить пар был так велик, что Алекс решил уничтожить засаду противника.
Он хотел разделить свой отряд на две равные половины и, поручив Ленор командование одной из сотен, самому перейти на западный перевал и нанести одновременный удар в тыл врага.
Но этому плану не суждено было осуществиться - в тот же вечер дозорные привели во временный лагерь, устроенный на одном из скальных уступов, трёх фрименов.
Как выяснилось, эти парни шли через перевал с целью предупредить своего сёверена о засаде.
Они же поведали Алексу, что на северной гряде располагается тайный лагерь некоего Финна-охотника, где сейчас находится около трёх сотен фрименов и приключенцев, не пожелавших смириться с вероломным нападением барона и решивших с оружием в руках защищать родные края.
На боевом счету этого отряда уже имелось два разгромленных обоза противника, а в лагере находился целый ворох депеш, изъятых у перехваченных гонцов барона.
Это был настоящий подарок судьбы - отлично замаскированный и хорошо укреплённый лагерь, да ещё и под самым носом противника!
К тому же, как пояснили фримены, Финн был настолько предусмотрителен и осторожен, что, не желая раскрыть даже приблизительное расположение лагеря, все свои операции осуществлял на далеких от перевала расстояниях.
Оседлать перевал и при этом контролировать все перемещения войск барона и обозов с продовольствием - разве можно было бы желать чего-то лучшего?
Всё это заставило Алекса отказаться от замысла разгромить засаду.
Оставив на перевале только четырёх наблюдателей, Алекс с отрядом спустился в долину.


Наскоро поужинав похлёбкой, приготовленной из подстреленного днём горного козла, и сухарями, они переночевали на разрушенной ферме, закутавшись в плащи и попоны.
Ранним утром примчался один из дозорных, оставленных следить за дорогой, пролегающей по ущелью.
Он сообщил, что два часа назад большой конный отряд, насчитывающий сотни две паладинов, прошел по этой дороге.
Во всаднике, возглавлявшем этот отряд, дозорные опознали баронета.
К группе присоединились воины, находившиеся в засаде, и вся эта небольшая армия двинулась куда-то в сторону долины.
По расчётам дозорных численность отряда теперь составляла около пятисот всадников.
Выслушав доклад, Алекс отрядил трёх сурдурукар выследить отряд баронета, а сам собрал небольшой военный совет.
Было решено, что Ленор, возглавив две сотни сурдурукар, отправится в лагерь Финна и там будет ждать дальнейших распоряжений мужа.
Пожалуй, Алекс и сам не мог бы точно ответить, зачем это сделал, но он был уверен, что в ближайшие дни барон вновь двинет свои войска на земли Вересковых пустошей, и контроль над перевалом будет иметь уже стратегическое значение.
Неспроста он выслал своего выродка во главе передового отряда!
Сам Алекс вместе с Хеленой отправился навстречу двигавшейся в сторону Изумрудной долины армии, которую вёл Патрик.
Какое-то чутьё подсказывало Алексу, что в скором времени название долины войдёт в историю Сидонии как место одного из важнейших сражений этой войны.
На этот раз он твёрдо решил любой ценой не пустить врага в земли Вересковых пустошей.
Алекс не ведал, ждёт его победа или поражение, но был намерен именно тут, на выходе из ущелья, дать войскам барона генеральное сражение.
Он не решался спросить, что об этом думает Хелена, потому как обратил внимание, что за последние часы она как-то вдруг изменилась, стала молчаливой и очень мрачной.
Пока они вдвоём ехали через Изумрудную долину, Алекс несколько раз подступался к жене в попытках поговорить и узнать о её состоянии, но всякий раз Хелена отвечала, что с ней всё хорошо и не надо обращать на это никакого внимания.
Между тем Алекс заметил, что в её глазах блестели слёзы.
К разговорам она явно была не расположена, и в итоге Алекс был вынужден отступиться, но мрачное настроение жены продолжало не на шутку беспокоить его.
Он понимал, что на Хелену обрушилось озарение, но её нежелание говорить об этом и подавленное настроение он истолковывал по-своему.

Окажись он сейчас на месте Хелены, пожалуй, был бы подавлен не меньше, ибо она решила для себя один очень серьёзный морально-этический вопрос, заставивший её перешагнуть через свои воззрения и мораль в угоду здравому смыслу. Но совладать с эмоциями она была уже не в силах.
Если Алекс ориентировался на своё природное чутьё, то Хелена в отличие от мужа знала уже сейчас, что грядущая битва в Изумрудной долине действительно войдёт в историю Сидонии как легендарное сражение, ставшее переломным моментом во второй и последней войне кланов.
Хелена знала, что в этой битве они одержат победу над основными силами барона и его союзниками.
Она видела грядущее объединение Сидонии и мирную жизнь тысяч и тысяч сидов, чьи жизни будут сохранены благодаря этой великой победе, первой крупной победе империи.
Но кроме этого Хелена уже сейчас знала, чего это будет стоить.
Она знала, что в эту самую минуту двадцать ни в чём не повинных молоденьких девочек-послушниц из расположенного в предгорьях святилища Великой Праматери делают шаг, чтобы навечно войти в историю Сидонии, приняв мученическую смерть.
Душа Хелены, корчась от боли и содрогаясь в рыданиях, оплакивала их.
Словно ужасаясь происходящим, сама мать-природа закуталась в тёмную шаль мрачного октябрьского дня, затянув небо свинцовыми тучами и покрыв окрестности густой пеленой тумана.
На притихшую землю пролились первые слёзы осеннего дождя.
Сейчас, тут, в страшных муках рождалась сама история, и Хелена чувствовала себя жалкой букашкой на фоне грядущих событий.
Могла ли она вмешаться, рассказать всё ехавшему рядом с ней Алексу?
Да, могла!
Могла ли она предотвратить то, что сейчас происходит?
Да, могла!
Она с радостью отдала бы свою жизнь за жизнь этих девочек!
Но Хелена знала, что вмешайся она в эти леденящие кровь события, и погибнет всё!
В этом случае война продлится многие десятки лет. Кидая в чудовищное горнило смерти всё новые и новые жертвы, она унесёт с собой тысячи жизней тех, кто живёт сейчас, и миллионы тех, кто ещё не рождён.
Охваченная пожаром войны Сидония превратится в пустыню, где не будет ни городов, ни крупных деревень, а только разрозненные хутора да жалкие малолюдные поселения.
В итоге через несколько десятилетий война исчерпает саму себя и утихнет, как пламя в брошенном на произвол судьбы костре, сожравшем все питавшие его поленья.
Хелена уже сделала свой выбор.
Она знала, что мученическая гибель юных послушниц разожжёт в сердцах воинов пламя неистового гнева, и во всём поднебесном мире не найдётся силы, способной сдержать их сокрушительный порыв праведной мести.
Даже самый робкий станет героем в грядущей битве.
Но всё это будет потом.
А сейчас Хелена задыхалась от боли и отчаяния.
Чувствуя настроение хозяйки, её конь Картуш беспокойно храпел и, волнуясь, мотал головой.
Будучи не в силах больше терпеть этой муки, Хелена издала душераздирающий крик.
Её жеребец испуганно вскинулся, заржал и встал на дыбы. Хелена крепко сжала коленями бока коня, и тот, задрав морду, сорвался в бешеный галоп.
Это была сумасшедшая скачка!


Холодный осенний ветер хлестал лицо Хелены ледяными каплями осеннего дождя, но не мог остудить её жар. Влажный воздух пробирал до самых костей, но ей не хватало этого воздуха, она задыхалась.
Алекс тут же кинул своего Мельхиора в галоп вслед за женой.
Когда он смог догнать её, Картуш, роняя с удил хлопья пены и тяжело храпя, летел вперёд, не разбирая дороги.
Только со второй или третьей попытки Алексу удалось схватить его за узду и, рискуя вылететь из седла под копыта понёсшего жеребца жены, остановить.
Верный Мельхиор, подарок царицы Саа-Мохан, здорово помог ему, на полном скаку прижимаясь к обезумевшему от ужаса коню Хелены и как бы тесня его в сторону.
Спрыгнув на землю, Алекс крепко обхватил Хелену за талию и буквально выдернул её из седла.
Ещё не успокоившийся жеребец Хелены снова рванул куда-то в сторону и растворился в пелене тумана.
- Да что же ты у меня такая? - крепко прижав жену к себе и гладя её растрёпанные ветром, намокшие волосы, шептал Алекс, чувствуя, как её бьёт сильная дрожь.
- Успокойся, милая, успокойся, - его уже не интересовало, какое озарение посетило Хелену, он не желал этого знать! Сейчас он хотел только одного - чтобы она успокоилась.
Бивший копытом землю Мельхиор неожиданно поднял голову и насторожился, запрядав ушами.
Алекс толкнул жену в высокую траву, выхватил меч и развернулся в сторону, куда смотрел его конь.
Судя по приглушенному туманом фырканию, позвякиванию удил и волглому шелесту намокшей травы, к ним приближались всадники.
Мельхиор с шумом фыркнул и тоненько заржал.
В дождливой пелене тумана призрачно обозначились четыре тёмных силуэта.
- Алл, это свои, - услышал Алекс голос Хелены.
В то время как два всадника неподвижно замерли на месте, двое других шагом двинулись вперёд, и в следующую минуту Алекс уже смог различить знакомые чёрные накидки срдурукар.
Облегчённо вздохнув, он вернул меч в ножны и протянул руку Хелене, помогая встать на ноги.
Оба всадника, поспешно соскочив со своих коней, опустились перед Алексом и Хеленой на одно колено, осенив себя знаком Великой Праматери.
- Во имя Праматери! Дозор первого легиона имперских сурдурукар, сотник - Феар, сын Марилена. Направлен королём Патриком с конным разъездом вести дозор по пути следования армии Вашего Императорского Величества! - залихватски отчеканил один из воинов.
- Вот что, Феар, срочно отправьте одного из своих воинов к королю. Где-то тут, в долине, сейчас находится большой отряд паладинов барона, около пятисот всадников. Об этом нужно сообщить как можно скорее! - произнёс Алекс.
- Ты всё слышал. Исполняй! - тихо скомандовал сотник преклонившему рядом с ним колено воину.
- Слово и дело! - коротко ответил тот, порывисто встав на ноги.
- Во имя всех святых, отправь большой отряд в святилище Великой Праматери, - едва слышно простонала Хелена.
Словно ища спасения, она по-прежнему прижималась к Алексу.
Сурдурукар, уже вскочивший в седло, видимо, услышал слова Хелены и вопросительно посмотрел на Алекса.
Тот перевёл взгляд на сотника Феара.
- Сколько воинов ведёт с собой король Патрик? - спросил он.
- Второй и третий легионы сурдурукар Вашего Величества и три тысячи паладинов из своего войска!
Кроме этого герцог Гуял-Исша привёл с собой восемь тысяч эльфов из Зелёных дубрав, и Чёрная Колдунья прислала четыре тысячи орков! - с гордостью в голосе отчитался сотник, при этом выделив интонацией эльфов и орков.
Алекс потрясённо присвистнул.
Он не ожидал, что собранная Патриком армия окажется столь мощной. И тем более представить себе не мог, что орки решатся принять участие в войне сидов.
Санди преподнесла ему второй подарок, который трудно было переоценить.
«Ай да Санди! Молодец дочка! " - подумал он.
- Сообщи, что я велел немедленно отправить тысячу сурдурукар в святилище Великой Праматери, в то самое, что находится в предгорьях на севере Изумрудной долины! Пусть они займут его и ждут там дальнейших распоряжений! - велел воину Алекс.
- Во имя Праматери! - отчеканил тот и, пришпорив коня, исчез в туманной дымке.
- Да, Феар! - вновь обратился к сотнику Алекс. - Произошел неприятный казус - конь императрицы понёс. Вы не могли бы его изловить?
- Да мы, собственно... - ответил тот и вдруг по-разбойничьи свистнул. - Мы слышали вас, мой государь. Собственно, по шуму и нашли.
К ним подъехал ещё один всадник, ведя за собой уже успокоившегося коня Хелены.
Понуро опустив голову, словно чуя за собой вину, животное подошло к хозяйке.
- Картуш, дурачок! Испугала я тебя… Ну прости, прости, - приняв поводья, тихо прошептала Хелена, гладя шею настороженно косившего на неё глаз жеребца.


Что собой представляют святилища Великой Праматери сидов?
Собственно, это алтарь.
Довольно большое каменное сооружение, выполненное в виде плоского круга и имеющее три уровня.
На верхней площадке располагается псевдопортал с высеченными по его периметру рунами, символизирующими все народы Сидонии.
На верхней площадке или вокруг этих своеобразных ступеней установлены вертикальные столпы, увенчанные огромными каменными чашами.
В этих чашах полыхает огонь Праматери.

Дважды в год, в дни зимнего и летнего солнцестояния, вокруг каждого алтаря собирается всё население округи, чтобы отдать дань памяти Великой Праматери.
Но в отличие от привычных людям торжественно-приторных восхвалений паства культа Праматери предпочитает веселье и непринуждённость.
Кроме этих сугубо религиозных праздников возле алтарей устраиваются свадьбы и прочие торжества, многие из которых к самому культу не имеют никакого отношения.
Это, как правило, праздники первой пашни, окончания сбора урожая и, конечно же, Рождество.
Сиды любят веселье.
В праздники возле алтаря ставят огромные столы, и все жители округи приносят всяческие лакомства и выпивку.
На кострах запекаются целые туши вепрей и оленей.
Над пышущими жаром каменными мангалами, душисто брызгая жирком, подрумяниваются, покрываясь аппетитной корочкой, тушки кроликов и птицы, насаженные на стальные вертела.
На ломящихся от всяческой снеди столах можно увидеть домашнюю выпечку, огромные окорока, кольца копчёных колбас, большие, словно щиты воинов, деревянные миски, наполненные пчелиными сотами, истекающими янтарными слезами душистого мёда.
Рядом дубовые бочонки с пенящимся тёмным элем и глиняные корчаги с терпким, пахнущим летним лугом эльфийским вином.
Играет музыка, звучат песни и весёлый смех.
Но собственно алтарь - это ещё не всё.
Неподалёку от каждого алтаря находится не менее важная составляющая каждого святилища.
Как правило, это несколько добротных каменных строений, где живут жрицы и послушницы ордена Великой Праматери. Тут же находятся и хозяйственные постройки.
Во время религиозных торжеств жрицы и послушницы выполняют свои непосредственные обязанности, касающиеся проведения ритуалов, они же принимают самое активное участие в подготовке и проведении праздников и свадеб.
Всё остальное время женщины ведут жизнь, очень схожую с бытом обыкновенного монастыря.
Работают в поле, ткут, лечат хворых, дают кров застигнутым ненастьем путникам…
Уклад их жизни не так суров, как в человеческих монастырях. Рано или поздно послушницы покидают обитель, выходя замуж, ведь во главе культа Праматери всегда были семья и дети.
Многие святилища получили заслуженную известность среди жителей Сидонии, благодаря своим достижениям.
Например, святилище Зелёных дубрав прославилось своим великолепным вином, которое послушницы делают из выращиваемого ими же винограда.
А святилище в землях клана Ворона известно изящными женскими украшениями из перламутра и янтаря.
Святилище Изумрудной долины всегда славилось домоткаными полотнами с затейливой вышивкой, но не из-за этих чудесных тканей приехали сюда Алекс и Хелена.
Тем более что чудесные ткани сейчас были разбросаны по всему двору, втоптаны в грязь копытами лошадей и ногами воинов.
Сюда их привело нечто иное, мрачное, страшное.
Сурдурукары, крепкие, много повидавшие на своём веку мужчины, молча расступались, пропуская Алекса и Хелену.
Над святилищем стояла тяжелая, гнетущая тишина.
Серое октябрьское небо сыпало ледяной взвесью мелкого дождя.
Ехавший рядом с Алексом начальник императорской гвардии Рогнар был настолько потрясён случившимся, что, не замечая того, бессвязно повторял Алексу одно и то же уже в пятый раз.
- Девочки… совсем ещё девочки! Двоим едва исполнилось пятнадцать! Сначала их всех... а потом… верховную жрицу... на дверях! Стальными скобами!
Возле крыльца одного из домов стояла большая молчаливая группа угрюмых сурдурукар, окруживших сидящего на ступенях мужчину с чёрной лентой десятника через плечо.
Раскачиваясь из стороны в сторону в скорбном отчаянии, он обнимал нечто, завёрнутое в грязную окровавленную ткань, на которой кое-где ещё проглядывала затейливая вышивка.
Взгляд Алекса остановился на покрытых ссадинами и синяками по-детски худых ногах, торчащих из этого свёртка.


Алекс отвернулся, опустив глаза.
- Десятник Дион… Это его племянница, - угрюмо пояснил Рогнар.
В скорбном молчании они въехали на обширную центральную площадку святилища.
Тут и там на ней валялись обезображенные, превращенные в бесформенные комья копытами боевых коней сурдурукар, тела солдат баронета.
Два десятка верховых, угрюмо хмуря брови, молча наблюдали, как их соратники выносят из домов завёрнутые в драгоценные ткани тела растерзанных послушниц и аккуратными рядами укладывают их на каменных плитах алтаря.
Ещё несколько воинов бесцельно бродили по двору.
Алекс взглянул на ехавшую рядом с ним Хелену.
- Ты знала? Вчера... Именно это ты почувствовала? - спросил он. - Но почему?
Ничего не ответив, она ещё больше ссутулилась, словно в ожидании удара.
Алекс ясно понимал, что если Хелена ему ничего не сказала, на это были более чем веские причины.
Тем более, он видел, чего это ей стоило.
- Государь, твои сурдурукары жаждут мести! - охрипшим голосом крикнул один из воинов.
- Только прикажи, и мы разорвём их! - подхватили остальные воины.
- Они отступили за перевал? - спросил Алекс, обратившись к Рогнару.
- Да, государь. Их сейчас преследуют. Сколько *****ков уложили тут, никто не считал, но никак не менее двух сотен. Особенно много там, за дренажной канавой!
- Тут не только послушницы? - спросил Алекс, обратив внимание, что не все тела, покоящиеся на плитах алтаря, были женскими.
- Несколько фрименов. Они укрывались в святилище и пытались сопротивляться. Есть двое живых! - ответил Рогнар, кивнув в сторону одного из домов.
Алекс увидел двух помятого вида мужчин, отрешённо сидящих возле стены дома.
- Кто такие?
- Купец и лекарь. Их схватили, привязали к одному из столпов алтаря, потом провели по святилищу, чтобы они увидели всё происходящее, а потом вывезли в поле и отпустили. Клянусь Праматерью, наши их точно прибили бы сгоряча, да только кто-то узнал лекаря-идиша, - пояснил Рогнар.
- Догадываюсь, зачем, - Алекс угрюмо посмотрел в сторону алтаря с покоящимися на нём телами.


В его душе поднималась нарастающая волна ненависти и гнева.
Теперь он ясно представил себе план барона во всех его гнусных деталях.
- Велите дать сигнал к общему сбору и отрядите нескольких парней, чтобы раздобыть телеги. Да, и срочно пошлите гонца к Преподобной Матери! - как можно громче скомандовал он.
В тот же день по приказу Алекса тысяча сурдурукар, занявшая святилище, ушла на северный перевал. Отправленные в это преследование воины были жестоко разочарованы тем, что остатки ускользнувшего от них отряда убийц, возглавляемого баронетом, были перехвачены и полностью уничтожены объединёнными отрядами сурдурукар под командованием Ленор и бойцами Финна-охотника, засевшими на перевале, а сам баронет с ближайшими подручными был схвачен.
Ленор объявила всех пленников своей личной добычей и заявила, что сама решит их судьбу. Впрочем, зная крутой нрав императрицы никто против этого возражать не стал.

По донесениям конных разъездов, через ущелье в сторону долины двигалась армия барона.
Близился день решающей битвы.

- Значит, тут всё и произошло? - стоя возле алтаря Праматери спросила Ленор, угрюмо нахмурив брови.
- Да, миледи. Именно тут, - ответил один из сурдурукар.
Только что Ленор с двумя десятками всадников из своей охраны приехала в осквернённое святилище. Сюда доставили и пленников - баронета с тремя его ближайшими соратниками и десяток паладинов, принимавших участие в этом чудовищном, доселе невиданном в Сидонии преступлении.
Пленников раздели донага, затолкали в пустой погреб и заперли там. Надо сказать, что сурдурукары постарались на славу - пленники представляли собой жалкое зрелище. От былой спеси этих "героев" не осталось и следа.
Стараясь не наступить в кровавые лужи, Ленор в сопровождении Рогнара обошла место недавней трагедии. Тут все оставалось так, как в тот момент, когда в святилище ворвалась тысяча сурдурукар, отправленных сюда Алексом.
Небольшой отряд Ленор только на десять минут разминулся со скорбным караваном, увозившим тела погибших послушниц и фрименов, пытавшихся защитить святилище. Их отвезли в возведённый неподалёку укреплённый лагерь. Трупы убитых головорезов баронета по приказу Алекса свалили, словно мусор, на телеги и отправили к Чёрной Колдунье.
Чтобы вывезти тела убийц, Алекс велел использовать те телеги, на которых фримены обычно возили навоз.
- Пусть скормят эту падаль гулям! Негоже, чтобы такие выродки покоились в земле Сидонии! - таков был его приказ, охотно выполненный.
Более того, фримены, которые взялись выполнить это распоряжение, брезгуя прикасаться к трупам, грузили их на телеги с помощью вил. Как стало известно позже, все телеги и вилы по выполнении распоряжения Алекса были ими изломаны и сожжены.
- Миледи! Может, до того как состоится суд Совета старейших, стоит отправить пленников в замок? Негоже содержать их тут, поблизости от места, где ожидается большая битва, - сказал Рогнар.
Ленор упрямо мотнула головой.
- Я магистр ордена Великой Праматери! Эти... - Она кивнула в сторону погреба. - Эти выродки совершили деяние против послушниц ордена, стало быть, я как магистр имею законное право судить их самолично! К тому же, они мои пленники, и их жизни отныне принадлежат мне!
Подумав, Рогнар был вынужден признать, что Ленор абсолютно права.
- Так что с ними теперь делать? - перефразировал свой вопрос Рогнар.
- Пленных паладинов отправьте в замок. Что с ними делать, я решу позже. А баронета и этих троих... - она замолчала, задумчиво осматривая двор святилища.
- Ого, что это, Рогнар? - спросила она, кивком указав на толстые жерди, прислонённые к стене одного из домов.
- Жерди, миледи. Фримены обычно укрепляют ими стога сена, чтоб не разметало ветром, - не понимая своей госпожи, ответил Рогнар.
- Как по-твоему, они достаточно крепкие? - всё так же спокойно спросила Ленор, но в её голосе Рогнар уловил некие зловещие нотки.
- Да, миледи. Сдаётся мне, что они достаточно крепкие.
Уверенным шагом Ленор подошла к прислонённым к стене жердям и, достав из ножен свой кинжал, постучала обухом лезвия по каждой из них.
- Пожалуй, они подойдут. Вот эта, эта и эти две, - холодно произнесла она и повернулась в сторону стоявших неподалёку сурдурукар. - Эй, парни! Ну-ка, затешите их с одной стороны, только не слишком остро!
Рогнар смутно начал догадываться, что хочет сделать Ленор.
- Рогнар! Думаю, что в кладовой святилища найдётся подходящий шмат сала или какой-нибудь жир! А, нет! Не надо! Вот это сгодится! - Ленор пнула ногой висевшее на задке стоявшей поблизости телеги деревянное ведёрко с перетопленным жиром, которым обычно смазывали колёсные оси. - Это будет в самый раз!
- Миледи, может, не стоит так? - осторожно поинтересовался Рогнар.
- Чтоб я сдохла, мне плевать! Женщины порой способны на жестокость большую, чем от них можно ожидать! - ответила Ленор, наблюдая за тем, как сурдурукары, зло посмеиваясь и отпуская грубые шуточки, топорами заостряют выбранные ею жерди.
Они уже поняли, какую жуткую казнь выбрала для пленников их императрица.
- Думаю, у нас хватит времени! - деловито произнесла Ленор. - Армия барона на подходе к выходу из ущелья. Вот мы их и встретим сюрпризом. Готово? Ну-ка, тащите на свет этих поганцев!
- Миледи! - воскликнул Рогнар.
Ленор вскинула руку, пресекая его восклицание.



- Я знаю! Не здесь! Я не желаю осквернять святилище кровью эти ничтожных скотов! Если уж и готовить сюрприз для барона, так там, где он сразу же его обнаружит! Мы идём поближе к ущелью!
Из погреба одного за другим вытащили четырёх пленников, жмурившихся после кромешной тьмы, и тут же накрепко прикрутили их руки сыромятными ремнями, найденными в хозяйственном сарае, к водруженной на плечи каждого заточенной с одной стороны жерди. На шеи накинули петли, соединив их таким образом в своеобразную цепочку.
- Ты, ты и вы трое! Пойдёте со мной! - скомандовала Ленор, ловко вскакивая в седло. - Не забудьте пару лопат и топор! - она тронула было коня, но тут же натянула поводья.
- Рогнар! Всех остальных выродков отправьте в замок!
- Миледи! На полдень назначен военный совет! Вы не забыли? - крикнул ей вслед Рогнар.
- Не беспокойся, я помню. К этому времени мы уже вернёмся! - махнув ему рукой, ответила Ленор.
Воин, державший в руках конец верёвки, оканчивающейся петлёй на шее баронета, тронул своего коня, и вся жуткая процессия неспешно двинулась вслед за Ленор, уверенно направившей своего коня в сторону ущелья.
Двигались в полном молчании. Под копытами лошадей шелестела мокрая пожухлая трава, тяжёло дышали вынужденно перешедшие на бег пленники да где-то в перелеске тоскливо каркали вороны.
В душе Ленор бушевала настоящая буря! Всплыло навязчивой картинкой воспоминание из её далёкой молодости там, в мире людей. Тускло освещённый номер в отеле, белые дорожки кокаина на журнальном столике и лица тех двоих! Их наглые, самодовольные улыбки. Вспомнилась запертая дверь номера и то, как она дёргает ручку, пытаясь уйти от этих двоих, набриолиненных и лощёных! Она вновь ощутила унылую, лишающую сил и воли обречённость жертвы. Какой ужас, какую боль испытали эти девочки?!
Там, в мире людей, Ленор спас револьвер, и, видит Бог, она бы убивала тех двоих снова и снова! У неё был револьвер. У послушниц из святилища была только вера в чистоту и гармонию мира.
Правильно ли она поступает сейчас?
- Правильно! Клянусь Праматерью, правильно! - уверенно произнесла она вслух.
- Миледи, дальше ехать опасно, можно нарваться на разведку противника! - крикнул один из сурдурукар.
Ленор оглянулась. Она понимала, что воин прав, они здорово рискуют, приближаясь так близко к выходу из ущелья. Святилище осталось далеко позади, даже привстав в стременах, она не смогла увидеть крыш зданий.
- Здесь! - крикнула Ленор, натянув поводья коня. - Тут будет в самый раз! - спрыгнув седла и оглядываясь по сторонам, констатировала она.
Обречённый на смерть баронет и его дружки в изнеможении опустились на мокрую траву.
- Ты первый! Ребята, займитесь этим блондинчиком! - ткнув плетью в лицо первого подвернувшегося пленника, сказала она.
Не желая выглядеть покорно бредущей на бойню безвольной скотиной, тот попытался дёрнуться так, чтобы ударить Ленор привязанной к его распростёртым рукам жердью, но женщина, легко увернувшись, пнула его ногой. В отчаянии осыпая Ленор ругательствами, пленник опрокинулся на спину.
- Брыкаться надумал, животное! - она наотмашь хлестнула его плетью. - Выродок!
К лежащему подошли двое сурдурукар.
- Резкий какой! Не иначе как самый смелый! Не рыпайся, дружок, будь молодцом, и всё произойдёт очень быстро, - почти дружески подмигнув пленнику, спокойным тоном произнёс один из них, разрезая ремни на руках блондина. Другой, подхватив упавшую с плеч обречённого жердь, отошел в сторону и вынул заткнутый за пояс топор.
В то время как сурдурукары занялись казнью первого из пленников, Ленор подошла к баронету.
- Жить, наверно, хочешь? - ледяным тоном спросила она. – Наверно, и планы на будущее у тебя были, да?
Баронет, похоже, её и не слышал. Его остекленевший от ужаса взгляд был устремлён в сторону, туда, где тяжело дышащие от усилий сурдурукары, прижав к земле и оседлав отчаянно хрипевшего и орущего благим матом блондина, готовились вогнать в него кол.
Ленор легонько стеганула баронета плетью и тут же вынуждена была отпрянуть от него.
Баронет самым немыслимым образом умудрился встать на колени и, стараясь оказаться как можно ближе к Ленор, двинулся в её сторону, смешно перебирая ногами.


- Милосердная госпожа! - вытаращив полные ужаса глаза и брызгая слюной, быстро, буквально захёбываясь словами, затараторил он. - Милосердная госпожа! Я буду твоим верным псом! Я буду вылизывать твои сапоги! Милосердия! К милосердию взываю! Я буду тебе верным рабом! Прости!!!
Брезгливо морщась, Ленор отступила.
- Милосердия! Ты моя императрица! Я много чего знаю! Я знаю, кто тайно поддерживает моего преступного отца! Это всё он! Он, зверюга! Это он велел нам напасть на святилище! Всё по его приказу! Я был против этой бойни, но мой отец - чудовище! Я боюсь его, милосердная госпожа! - истеричные выкрики баронета заглушил душераздирающий вопль блондина.
Баронет замер.
- Берите второго! - коротко распорядилась Ленор. - А мы тут с баронетом ещё поболтаем. Ну-ну, дружок, продолжай!
Трое сурдурукар деловито, словно они вкапывали майский столб, утрамбовывали землю вокруг вертикально поставленной в споро выкопанную яму жерди. Только вместо традиционных кренделей, окороков и украшений на вершине этого совсем не майского столба, словно цыплёнок на вертеле, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, висел блондин.
Казнь продолжилась. С остальными двумя подельниками баронета сурдурукары расправились за полчаса. И всё это время он визжал и выл, умоляя Ленор о пощаде.
Один из сурдурукар, подойдя к баронету, взмахом кривого кинжала ловко перерезал ремни, которыми были привязаны к жерди его руки.
Поняв, что настала его очередь, обливаясь слезами и пуская из носа пузыри соплей, баронет захлебнулся в рыданиях. Теперь он молил о пощаде уже подошедших к нему сурдурукар.
- Братцы! Милые! Мы ведь все одной крови! Мы же с вами мужики, мы всегда, всегда поймём друг друга, всё зло в бабах! - ползая по земле, завопил он. - Вы не понимаете! Вы все тут сдохнете! Сегодня же вечером их всех перережут! Я запомнил вас, я скажу отцу, и вы станете командующими! Нет! Нет! Вы не понимаете! Я вам открою тайну, которую знают только я и мой отец! - хватая за ноги окруживших его сурдурукар, в отчаянии хрипел он.
- Откроешь тайну, что твоя мать была кобылицей, а отец конюхом? - мрачно пошутил один из воинов.
- Парни! Послушайте меня! Пока вы готовитесь встретить армию отца здесь, с севера идёт армия лорда Ориенгот-Лето! Братцы, умоляю, пощадите! - брызжа слюной, хрипел баронет.
- Не братья мы тебе, пёс гнилой! - сквозь стиснутые зубы с ненавистью процедил один из сурдурукар.
- Вот ведь погань! А когда ты глумился над беспомощными девчонками, они тебя, гада, разве не молили о пощаде? - угрюмо произнёс самый старший из воинов.
Коротким ударом в лицо он опрокинул баронета на спину. Двое других, распластав и прижав к земле руки баронета, буквально сели на него верхом.
Качнув головой и брезгливо сплюнув сквозь зубы, Ленор вскочила на своего Пилигрима и молча наблюдала за экзекуцией.
Баронет визжал, плевался, пытался укусить руки своих палачей, изрыгал проклятия, грозил всеми небесными карами, умолял и вновь грозил. Извиваясь подобно змее, он пробовал вырваться из рук насевших на него сурдурукар, дрыгал ногами, пытаясь освободиться, но всё было бесполезно.
Накинув на щиколотки баронета веревочные петли, два других сурдурукара резко рванули в стороны, широко разведя ноги истошно орущей жертвы, и тогда пятый нанёс обухом топора первый удар по комлю заточенной и щедро намазанной жиром жерди.
Жуткий, почти звериный вой баронета огласил долину.
Ленор молча наблюдала, жалея только об одном - что баронету и его прихвостням не суждено мучиться долго. Сурдурукары отменные воины, но палачи из них никакие.
Весь обратный путь в лагерь они проехали молча. Только один раз Ленор обратилась с вопросом к сопровождавшим её воинам.
- Вы все слышали об идущей на помощь барону армии лорда Ориенгот-Лето?
- Да, миледи, - ответили те.



После октябрьской промозглости улицы большая комната в хорошо протопленном фермерском доме, где проходил военный совет, казалась душной и жаркой. К тому же тут было довольно многолюдно.
Помимо Алекса тут находились король Патрик, зять Алекса и Ленор герцог Гуял-Исша, начальник имперских сурдурукар Рогнар, начальники легионов и несколько командиров рангом помельче. И в качестве совсем невиданной до сего дня экзотики тут же за столом восседал командир присланных Чёрной Колдуньей орков, урукхай Сэпхэм.
Обступив сдвинутые в центр комнаты столы с разложенными на них картами и донесениями, собравшиеся оживлённо обсуждали известие о приближении армии лорда.
Сама Ленор, сообщившая эту неприятную новость, скинув и небрежно бросив перевязь с мечом на лавку возле большого камина, отрешенно сидела в резном деревянном кресле в углу комнаты, задумавшись о чём-то своём.
- Наши разъезды сообщили, что полчаса назад передовые отряды армии барона вышли из ущелья и заняли прилегающий к нему участок долины, - ровным, спокойным тоном докладывал Гуял-Исша. - Два разъезда, которые были отосланы на север долины, вернулись, не обнаружив никакого присутствия второй армии, о которой сообщила миледи. Тем не менее, нам следует ожидать такого поворота событий, посему на север было отправлено несколько отрядов дальней разведки. В их задачу входит проникновение на территорию предполагаемого противника вплоть до замка Разлог. На преодоление расстояния от замка до Изумрудной долины любой крупной армии потребуется не менее двух суток быстрого марша. Но нельзя исключать любые неожиданности.
- Так какие действия предложит герцог Гуял-Исша? - спросил восседавший во главе стола Алекс.
- Наша армия уже развёрнута, и достаточно только дать сигнал к построению. Мы готовы атаковать противника хоть сейчас. Ситуация складывается самая благоприятная, - ответил герцог.
Алекс перевёл взгляд на короля Патрика.
- Не думаю, что барон настолько наивен, - с сомнением в голосе произнёс тот. - Меня смущает эта ситуация. Барон словно говорит нам: "Вот я, иди и нападай! Я сейчас слаб, моя армия беззащитна! Бери меня голыми руками!" Мне это не нравится. Слишком всё просто.
- Барон хитёр! Старый плут явно затеял какую-то хитрость! - поддержали Патрика начальники легионов и бошары.
Заворчав и оскалив крепкие клыки, урукхай Сэпхэм нетерпеливо заёрзал на своём табурете.
- Кажется, уважаемый Сэпхэм желает нам что-то сказать? - спросил Алекс.
Орки всегда славились яростью в схватках и несокрушимой стремительностью натиска в атаке, но никогда не отличались красноречием и быстротой мысли. Поэтому Алекс выдержал паузу и выжидающе взглянул на Сэпхэма, давая время, чтобы тот собрался с мыслями и смог высказаться.
- Мы нападем первыми. Если обман, то все увидят, - прорычал орк. Его грубый голос звучал непривычно, словно некто сильно простуженный говорит, наклонившись над бездонным колодцем. - Положим побольше шакалов барона!
Алекс встал, подошел к Сэпхэму и похлопал урукхая по могучему плечу.
- Нет, дорогой Сэпхэм. Я хочу, чтобы твои славные орки стали главным сюрпризом для барона.
После слова "нет" Сэпхэм нахмурился, но поняв смысл произнесённой Алексом фразы, широко и добродушно заулыбался, если можно назвать улыбкой оскал крепких орочьих зубов.
- Так, господа! Хватит толочь воду в ступе. Пора действовать! – Алекс обращался уже ко всем присутствующим на военном совете. – Подозреваю, что барон не играет с нами в поддавки. Он действительно растерян. То зверство, что учинил в святилище баронет, - часть единого плана. Барон справедливо полагал, что это вызовет всеобщий гнев и явно рассчитывал, что мы очертя голову кинемся преследовать отряд его сынули, чтобы увязнуть на перевале, где, не имея возможности маневрировать, окажемся в западне. Но всё вышло не так, как он хотел. Сейчас мы стоим напротив его армии и готовы вступить в бой, а посему… - Алекс взглянул на жену. - Ленни, отправляйся к своим горцам. Как понимаю, сейчас в твоём распоряжении полторы тысячи сурдурукар и около пятисот бойцов этого парня, Финна-охотника?
- Если совсем точно, то всего две с половиной тысячи воинов, - уточнила Ленор.
Алекс кивнул.
- Итак, отправляйся на перевал и жди сигнала. Ты со своими ребятами ударишь во фланг противника.
Ленор встала и взяла с лавки свою перевязь.
- Ленни! - уже не командным голосом произнёс Алекс. - Будь осторожна. Береги себя, не лезь на рожон! - он произнёс это с такой интонацией, что все присутствующие в комнате мужчины за исключением Сэпхэма, который так ничего и не понял, на миг отвели взгляды.
Кивнув в ответ, Ленор стремительным шагом вышла.
- Рогнар! Иди с императрицей, - произнёс Алекс.
- Внимание и повиновение! - ответил тот и направился было за Ленор, но Алекс остановил его и, крепко взяв за плечи, пристально взглянул в глаза начальника имперских сурдурукар.
- Я прошу тебя как брата, береги эту женщину. Ты ведь не хуже меня знаешь, на что она способна. Всё, иди! Да пребудет с тобой Великая Праматерь! - тихо сказал он.
- Государь! Кровь императрицы - моя кровь! - Рогнар осенил себя знаком Великой Праматери и вышел следом за Ленор.
Проводив его взглядом, Алекс вернулся к столу и склонился над картами.
- Итак, господа! - Алекс обвёл взглядом всех присутствующих. - Патрик, левый фланг поручаю тебе. Своих паладинов поставишь в первые ряды, орки Сэпхэма займут позиции позади твоей конницы. Как я и говорил, хочу устроить барону неприятный сюрприз.
Показав клыки, доблестный орк расплылся в довольной улыбке и закивал головой.
- Центр займут сурдурукары из третьего легиона и стрелки герцога. Второй легион сурдурукар встанет в резерве, по центру расположения войск. Эти ребята могут понадобиться в любой момент, - Алекс взглянул на зятя. - Твои паладины прикроют правый фланг. - Гуял-Исша понимающе кивнул.
- Учти, на тебя возлагается самое сложное. Ты должен оттянуть противника на себя и сделать так, чтобы тот увяз в схватке, - говорил Алекс, водя пальцем по карте. - Когда поймёшь, что враг достаточно крепко налёг, постепенно отходи к святилищу. Пусть поверят, что наш правый фланг ослаблен.Таким образом наша засада на перевале окажется у них в тылу. Всем всё понятно?
Собравшиеся закивали головами, и даже Сэпхэм удовлетворенно заурчал в предвкушении ратной потехи.
- На тебя, друг мой, самая большая надежда! - обратился к нему Алекс. - Король Патрик даст знать, когда твоим ребятам пора будет вступить в дело. Покажи выродкам барона, на что способны славные орки!
Издав ликующий рёв, Сэпхэм вскочил, с грохотом опрокинув табурет и грозно потрясая огромной секирой.
- Император будет доволен орками! Во имя Праматери, смерть барону! - взревел он.
- Во имя Праматери! - дружно подхватили все присутствующие.
- Всё! Объявляйте сбор и стройте войска. Темнеет рано, я не хочу растягивать битву на два дня. В нашем распоряжении примерно шесть световых часов, до темноты мы должны управиться, - твёрдым тоном произнёс Алекс и жестом подозвал к себе начальника службы обеспечения.
- Дан-Мохэм! Сейчас буквально каждый на счету. Возьми своих парней, попробуй ещё привлечь фрименов из ближайших деревень. В срочном порядке займись устройством оборонительного рва в северной части долины. Вот смотри! - взяв Дан-Мохэма под локоть, Алекс подвёл его к карте. - Тут горы обрываются в долину непреступными скалами, а с этой стороны река и сплошные непроходимые болота. Меня беспокоит вот эта равнина. Понимаю, что дело нешуточное, но ты должен это сделать! Если баронет, перед тем как издохнуть, сказал правду и на нас действительно идёт целая армия, то войти в Изумрудную долину можно только отсюда. Вы идиши народ бошковитый, я надеюсь на тебя. Ты меня понял?
- Да, государь! - уверенно ответил Дан-Мохэм. - Всё будет исполнено!
- Ну, давай, дружок, на тебя вся надежда.



Выйдя на улицу, где его поджидали Патрик и Гуял-Исша, Алекс вздохнул полной грудью.
- Признаться честно, я был очень удивлён, когда узнал, что Санди прислала к нам своих орков, - придерживая нетерпеливо пританцовывающего жеребца, крикнул Гуял-Исша.
Конюший подвёл Алексу осёдланного Мельхиора.
- Орки не так просты, как это кажется, друг мой. Они прекрасно понимают, что в планах наших врагов они стоят вторыми на очереди. Неужели ты думаешь, что барон забудет, что Чёрная Ведьма моя дочь? И не думай об орках так плохо, они такие же дети Праматери, как и мы с тобой. Народ орков намного древнее нас, сидов, - ответил Алекс, садясь в седло.
- Представляю рожу барона, когда он увидит, как эти парни идут на него в атаку! Вот это будет сюрприз! - хохотнул Патрик.
- О, дружок! Поверь, сегодняшний день для барона будет днём пренеприятнейших сюрпризов! - воскликнул Алекс, пуская Мельхиора в галоп.
- Подозреваю, что и для нас тоже, - взглянув на Патрика, произнёс Гуял-Исша.
- Клянусь Праматерью, он что-то задумал! Куда он дел первый легион сурдурукар? Я что-то не помню чтобы они отводдились в тыл. - ответил тот. – Ладно, друг, удачи тебе. Да поможет тебе Великая Праматерь! - добавил Патрик, крепко пожимая руку герцога.
- Удачи нам всем! - ответил Гуял-Исша и, вскочив в седло, направил своего коня вслед за Алексом.
- Не оплошай перед тёщей! - крикнул ему вслед Патрик и тихо добавил: - Дай нам сил и выдержки, Великая Праматерь!
Войска выходили и строились на исходных рубежах.
Земля стонала от тяжелой поступи тысяч и тысяч ног.
Протяжный вой боевых труб и бой барабанов, звяканье уздечек и конское ржанье, скрип колёс тяжелых метательных машин, рёв буйволов и команды офицеров, сливаясь в единый гул, сотрясали просторы Изумрудной долины.
Войска выходили на исходный рубеж.
Это был долгий день.
День, когда творилась история.

Прислонившись к стволу старого вяза и зябко кутаясь в меховую накидку, Ленор пристально вглядывалась в туманное марево долины.
Отсюда, с высоты перевала, было просто нереально разглядеть отдельные фигуры, и все перемещения войск выглядели как движение неких бесформенных тёмно-серых масс.
- Рогнар!
- Слушаю, моя госпожа! - отозвался верный сурдурукар.
- Спустимся пониже. Боюсь, что мы слишком далеко.
- Да, моя госпожа, - ответил Рогнар.
Подозвав к себе вестовых, он передал им приказ императрицы.
Ленор прекрасно понимала: обнаружив тела казнённых, барон догадается, что его план с захватом перевала провалился, и непременно пошлёт сюда разведку, чтобы проверить, не занята ли эта доминирующая высота имперскими войсками. Она решила сыграть свою игру, выставив на противоположной стороне небольшой отряд, который должен был, прикрывая тыл её засадному полку, одновременно убедить барона, что этому малочисленному соединению поручена защита перевала и кроме них тут никого нет.
Тропа была слишком узка, по ней могли проехать в ряд не более двух-трёх всадников, и в случае сигнала к атаке быстрый спуск двух с половиной тысяч конных сурдурукар представлялся весьма проблематичным.
Ленор помнила, что перед тем, как куда-то исчезнуть, Хелена сказала ей, что ни одна из сволочей барона на перевал не поднимется вообще. Безгранично доверяя её словам, Ленор, будучи неисправимой материалисткой, всё же испытывала некую напряжённость, поэтому предпочла довериться не только словам Хелены, но и воинскому умению бойцов Финна-Охотника.
Впрочем, возможно, что она и перестраховывается. Низкие тяжелые тучи, угрожающе нависшие над ущельем и полностью закрывшие перевал, недвусмысленно намекали, что в ближайшие часы его преодоление станет столь же проблематичным, как и пресловутая попытка верблюда пролезть через игольное ушко.
Яркая вспышка молнии на миг озарила окрестности. Буквально над самыми головами Ленор и её сурдурукар с треском громыхнул раскатистый удар грома. Испуганно заржали, вставая на дыбы, лошади сурдурукар.
- Странно! - крикнул Рогнар.
- Я слышала, что в горах часто бывают сухие грозы! - ответила Ленор, изо всех сил стараясь удержать своего испуганного Пилигрима.
- Да, бывают, но не тут и не в это время! - отозвался Рогнар.
- Всё! Поехали отсюда! - крикнула Ленор и вскочила в седло.
Под аккомпанемент громовых раскатов и вспышек молний конница начала спуск с перевала.




Ленор ехала впереди своего воинства, продолжая внимательно всматриваться в то, что сейчас происходило в долине. Войска уже заняли исходные позиции, построившись правильными прямоугольниками. Теперь Ленор могла, пусть и с трудом, различить, где находится конница, а где выстроились пешие воины.
Когда её войско достигло пологого склона, заросшего невысокими елями, она вскинула руку.
- Тут! – обернувшись, крикнула она едущему следом за ней Рогнару.
Тут же послышались сдержанные команды сотников. Сурдурукары быстро строились в боевой порядок. Сама Ленор, дав знак вестовым, чтобы следовали за ней, направила Пилигрима в сторону небольшого, заросшего густым ельником утёса, выдававшегося из пологого склона. Спешившись, она велела вестовым оставаться внизу, сама же поднялась на его вершину и осмотрелась. Отсюда открывался прекрасный обзор почти всего поля, где вот-вот должна разразиться кровавая битва. Но было видно и кое-что иное. Буквально от самого подножия утёса, на котором сейчас стояла Ленор, почти под самыми её ногами колыхалось море голов и пик - войска барона.
Пар, исходивший от дыхания тысяч воинов, белёсым маревом клубился в холодном и влажном осеннем воздухе над этой огромной массой, а гул множества голосов создавал впечатление, будто перед Ленор находится огромный пчелиный улей.
Она попятилась и оглянулась туда, где сейчас строились её сурдурукары.
- Твою ж мать! - тихо выругалась Ленор, проклиная себя за то, что не озаботилась выслать вперёд разведку и в результате привела своих воинов буквально под самый нос врага.
- А впрочем... - она улыбнулась, ибо убедилась, что при всём желании солдаты барона не смогут сейчас увидеть сурдурукар, скрытых от их глаз выступом утёса и густым перелеском, в котором сейчас затаилась её конница.
Один из вестовых, увидев Ленор, толкнул своего напарника, и оба, задрав головы, выжидающе посмотрели в её сторону.
Понимая, что кроме этих двоих её никто не услышит, Ленор велела им сообщить Рогнару, что враг находится прямо за утёсом.
Один из вестовых направил своего коня в расположение войска, а другой, взяв Пилигрима за повод, поспешил укрыться в ближайших зарослях кустов.
Ленор же вернулась на свою наблюдательную позицию. Пожалуй, сейчас ей позавидовал бы любой шпион.
Вся армия барона была перед ней как на ладони. С вершины утеса она видела, как мечутся между построившимися перед битвой отрядами офицеры, отдавая команды, как сапёры суетятся, вкапывая в землю заострённые колья, предназначенные для удержания наступающей конницы, как артиллеристы, облепившие подобно муравьям свои тяжелые метательные машины, выводят их на позиции.
Ленор лихорадочно пыталась найти взглядом самого барона.
- Чтоб я сдохла! - прошептала она, неожиданно увидев небольшую группу мрачного вида субъектов, облачённых в чёрные хламиды.
Впрочем, наличие в армии барона боевых магов никто не исключал. Но для самой Ленор эти типы сейчас представляли серьёзную опасность - они просто могли почувствовать её.
Впрочем, сейчас им было явно не до неё, ибо вся эта живописная группа с величайшим напряжением всматривалась в низко висящие над долиной свинцово-серые тучи.
- Не иначе как зарядились на дракона, - подумала Ленор и с некоторым злорадством усмехнулась, заметив, что с объятого грозой перевала в сторону долины медленно сползает густая пелена холодного тумана.
Ещё полчаса, и она накроет всю армию барона, лишив его боевых магов возможности прицельно швырнуть фаербол, пусть даже в такую крупную мишень, как дракон, а шваркая огнём наугад, маги быстро истощат свои силы.
Ленор понимала, что эта так ко времени разразившаяся гроза и странный туман нарушили планы барона - он явно не был намерен атаковать первым. Те колья, что сейчас вкапывали в землю его сапёры, более чем красноречиво говорили о том, что старый лис рассчитывал стоять на месте и, сдерживая атаки имперской армии, постараться её обескровить.
«Хотят выжидать, тянуть время, - подумала Ленор. – Значит, баронет не соврал, и к ним действительно идёт подкрепление».
Ленор сознавала, что спускающийся в долину густой туман будет помехой не только для магов барона. В условиях, когда видимость ограничена всего несколькими метрами, всякая тактика ведения боя и превосходство в мобильности войск вообще теряют смысл. Такая битва грозит обернуться тупой резнёй полуслепой толпы озверевших вооруженных мужиков.
Нет, Алекс не откажется от битвы - в этом Ленор была уверена на все сто. Кроме того, зная повадки своего мужа, она не сомневалась, что он наверняка задумал какую-то убийственную хитрость, стремясь свести к минимуму потери имперской армии. И, кажется, она догадалась, какую именно.
Если туман накроет войска барона, то его стрелки и артиллеристы будут лишены возможности вести прицельный огонь по имперской армии. В то же время, сконцентрировавшись на пятачке перед выходом из ущелья и лишившись таким образом мобильности, войска неприятеля даже в тумане будут прекрасной целью для обстрела из метательных орудий имперцев. Артиллерии Алекса достаточно будет стрелять, согласуясь с заранее выверенными расчётами и ориентируясь по уже сейчас выставленным прицелам – тут, как говорится, не промахнёшься, даже огонь наугад будет способен нанести тяжелейшие потери.
Впрочем, у барона был ещё один шанс - уйти, отступить в ущелье, втянуться в него, подобно улитке, и, организовав там малыми силами оборону, позволить своей армии без потерь отойти в родные земли. Видимо, почётное отступление не входило в планы барона или он разумно опасался, что зажатая отвесными скалами ущелья многотысячная армия, потеряв всякую боеспособность, станет лёгкой добычей имперцев, оседлавших перевал.
Обстоятельства складывались так, что барону не оставалось ничего другого, кроме как двинуть свою армию на сближение с противником.
Если барон это сделает, - а он будет вынужден это сделать - то весь правый фланг его войска полностью будет открыт для удара конницы Ленор.



Выводы напрашивались сами собой - Алекс заранее знал, что в горах разразится необычная гроза, и туман этот не просто так возник.
- Чтоб я сдохла, если это не проделки Хелены! - от этой мысли по спине Ленор пробежал лёгкий холодок. Она вновь взглянула в сторону перевала. - Чёрт! Я же не увижу сигнала!
Молочно-белая стена клубящегося тумана уже накрыла склоны гор и подобралась к перелеску, где укрылись в нетерпеливом ожидании битвы сурдурукары.
Неожиданно гул гигантского улья изменился, вынудив Ленор обернуться.
- Началось! - промелькнуло в голове Ленор.
Со стороны имперской армии в небо взвились дымные шлейфы - метательные орудия начали свою рутинную убийственную работу.
Ленор не стала дожидаться момента, когда пылающие раскалённым белым пламенем бочки с зажигательной смесью рухнут в боевые порядки армии барона, поспешила оставить свой наблюдательный пункт, быстро спустилась по осыпающемуся под ногами каменистому склону и махнула рукой, подзывая к себе укрывшегося в зарослях вестового.


Алекс не пожалел, что выбрал в качестве своей ставки этот невысокий курган. Местные фримены прозвали его Норой червя. Существовало поверье, что этот курган был насыпан народом богини Дану в честь победы над гигантским василиском, тело которого якобы покоится в его основании. Впрочем, если верить древним манускриптам, тексты которых опровергают эту красивую легенду, курган является всего лишь остатками большого земляного вала, который был образован гигантским ледником. А ущелье и есть древнее ложе этого давно растаявшего ледника.
Чем на самом деле являлся курган, в данный момент интересовало Алекса в самую последнюю очередь. Главное, что с его вершины очень неплохо просматривались как расположения имперских войск, так и вся панорама ущелья со скальными отрогами перевалов по обеим сторонам от него.
- Войска построены, государь! - натягивая поводья своего коня, крикнул Гуял-Исша.
- Мы готовы к бою! - доложил король Патрик, восседавший на своём степняке чуть позади Алекса. - Какие будут распоряжения?
- Ждём кавалерию, - спокойно ответил Алекс.
Гуял-Исша и Патрик удивлённо переглянулись.
- Но, государь?..
- А вот и она! - спокойно произнёс Алекс, указав в сторону перевалов.
Патрик и Гуял-Исша увидели, как тяжелые серые тучи, скрывавшие вершины гор, озарились вспышками молний, словно там, за перевалом, бушевала гроза.
- Гроза в эту пору? - удивился Гуял-Исша. - Плохой знак. Не к добру это.
Алекс усмехнулся.
- Ошибаешься! Это хороший знак, особенно в данной ситуации. Ураганам и бурям обыкновенно принято давать женские имена. Ну что же, мы назовём эту бурю «Хелена»!
- Магия! - догадался Патрик.
Вместо ответа Алекс с улыбкой заговорщически подмигнул ему.
- Герцог!
- Слушаю, государь! - отозвался Гуял-Исша.
- Видишь тот утёс левее от ущелья?



- Да, государь.
- Как только туман достигнет его, начинай атаку. И помни, ты всенепременно должен через некоторое время отступить!
Прекрасно понимая поставленную перед ним боевую задачу, Гуял-Исша всё равно был слегка обескуражен.
- Но, государь! Туман…
- Что туман? Что у нас с туманом? - спокойно отозвался Алекс.
- Его нет!
- Разве? - с лёгкой иронией ответил Алекс, и изумлённый герцог увидел, как буквально на глазах с вершин горных отрогов в долину, струясь между скал, сползает пелена густейшего тумана.
- Ещё вопросы есть? - хитро прищурив глаз, спросил Алекс.
- Нет, государь! - ответил Гуял-Исша и, пришпорив коня, направился к расположению своих войск.
Алекс обернулся к Патрику.
- Когда в центре завяжется серьёзная драка, пускай в дело орков Сэпхэма! Действуй! Да поможет тебе Великая Праматерь!
Патрик молча кивнул и тронул своего коня.
- Началось, - тихо произнёс Алекс и жестом руки подозвал к себе одного из вестовых. - Передай артиллеристам: пусть начинают, - коротко распорядился он, вглядываясь в тёмную колышущуюся массу вражеских войск, растянувшихся в линию у в подножия гор.
Где-то слева за его спиной тяжело грохнули метательные орудия, отправив в полёт брызжущие снопами искр, ярко пылающие бочки с огненной смертью.
Алекс, привстав на стременах, вновь поднял руку и громко выкрикнул команду, тут же переданную по легионам:
- Первая, вторая линии! Атака! Лучники, залп!
И тут же в его голове промелькнула мысль: «Ну, Алл, для полного счастья тебе не хватает только походного кресла, барабана под ногой, треуголки и жареного цыплёнка!»
Сея смерть и ужас, бочки с зажигательной смесью обрушились на плотные ряды наступающей армии барона. Над полем боя взметнулся жуткий вой боли и отчаяния.
Плотная цепь лучников-эльфов дала первый залп, милосердно добивая тех, кому ещё повезло остаться в живых. Но уже спешат вперёд, смыкая поредевшие шеренги, другие, занимая в строю места погибших, уже летят и в сторону имперской армии чадящие чёрным дымом адские снаряды. Вражеские артиллеристы не остались в долгу.
- Вперёд! Вперёд! - привстав на стременах, кричит Алекс.
- Живо вперёд! Не спать! Не спать! - надрывая глотки, орут сотники.
Алекс и сурдурукары резерва, как зачарованные, смотрят на летящие в их сторону бочки с зажигательной смесью.
Первая, а за ней и вторая линии сурдурукар с гиканьем и свистом срываются в лихую атаку.
Успели! Огненная смерть обрушивается туда, где только что стояла имперская конница. Языки пламени и огненные брызги летят во все стороны.
Несколько бочек всё же обрушиваются на головы эльфов. Маги-целители спешат туда, где умирают, катаются по мокрой траве, захлёбываясь от криков боли, несколько сотен ушастых.
Лучники барона, следующие за плотными рядами наступающей пехоты, дают залп через головы впереди идущих шеренг. Отвесно летящие стрелы находят свои жертвы в рядах бросившейся в атаку имперской армии, выкашивая и стрелков-эльфов, и сурдурукар.
Алекс подзывает вестового.
- Пусть артиллеристы подавят эту заразу! – кричит он.
Но это уже лишнее. Орки-артиллеристы настоящие профи, они и без его команды знают, что им следует делать. И вот уже рявкнули катапульты, отправив в цель новую порцию огненного ада.
«А-а-а!» - доносится справа. Конница барона идёт в атаку на ряды паладинов герцога. Земля дрожит от топота тысяч конских копыт. Крики обрываются, сменяясь грохотом железа, словно кузнец-великан сваливает из тачки на землю железный лом.
В центре первая линия атакующих сурдурукар, выйдя из-под обстрела лучников барона и прорядив своими стрелами плотные цепи наступающих, разделяется на два потока и, продолжая осыпать врага ливнем стрел, отходит в стороны.
- Во имя Праматери! За дев-мучениц! - вторая линия сурдурукар таранным ударом с грохотом обрушивается на пехоту барона.
Не давая врагу опомниться, эльфы осыпают тылы противника тучами стрел.
За спиной Алекса вновь раздаётся грохот метательных машин, и наполненные огнесмесью бочки, оставляя позади себя дымные шлейфы, с рёвом пролетев над головами сражающихся, ныряют в плотное марево тумана, окончательно накрывшее распадок. Где-то там адское пламя огненной бури собирает свою скорбную жатву уже в самой гуще армии барона.



Новый залп - и странный, мелодичный свистящий звук. Алекс поднял голову.
Артиллеристы применили "железных сестёр". Каждый снаряд представляет собой две тяжелые, усаженные шипами чугунные полусферы, скрепленные прочной цепью - жуткое, поистине варварское оружие. Медленно раскручиваясь в полёте, разделившиеся после выстрела болванки растягивают соединяющую их цепь и, рухнув в ряды врага, немилосердно калечат и крушат всё, что попадётся на их пути.
Падение "железных сестёр" можно сравнить разве что с проходом косы, с той лишь разницей, что адский косарь тешится своей силушкой и удалью, собирая жизни людей вместо росистых трав.
Алекс вспомнил, что нечто подобное использовалось и в мире людей, но только в морских сражениях. Подобные снаряды предназначались для того, чтобы обездвиживать корабли врага, ломая их мачты и разрывая такелаж.
Первоначально и "железные сёстры" применялись для стрельбы по иным целям. В манускриптах Сидонии Алекс читал, что в древности, во времена Праматери, когда мир сидов буквально кишел чудовищами, эти снаряды использовались исключительно при обороне от драконов и прочих крупных летучих гадов. При должном опыте стрелков они вполне успешно дробили и ломали крылья монстров, которых потом добивали уже на земле.
На вершину кургана, где сейчас располагалась ставка Алекса, примчался всадник на взмыленном коне.
- Государь! Конница барона теснит нас на правом фланге. Герцог Гуял-Исша сообщает, что вынужден отступить! - молодой паладин, ещё совсем мальчишка, таращится на Алекса испуганным взглядом.
- Спокойно, парень! - Алекс наклоняется и хлопает его по плечу. - Первый раз в такой заварушке?
- Да, мой государь!
Алекс понимающе кивает головой:
- Привыкнешь! – и, обернувшись, подзывает вестового. - Скачи-ка, дружок, на левый фланг. Скажи королю Патрику, чтобы вводил в бой орков! – и снова обращаясь к молодому паладину: - Передай герцогу, чтоб держался!
Алекс вновь устремил свой взгляд на поле, где в смертельной схватке сошлись тысячи воинов.
- Ну, барон, ты хитёр и подл, а теперь посмотрим, насколько ты отважен, - тихо сказал он…
Артиллеристы, изменив прицелы катапульт, вновь отправили в сторону врага свои смертельные снаряды с зажигательной смесью, но это был уже последний их залп в битве. Видя, что огненные смерчи взметнулись в опасной близости от сражающихся сурдурукар, Алекс велел прекратить огонь.
- Отзовите эльфов! - приказал он, подозвав к себе вестового.
Уже по изменившемуся шуму битвы он догадывался, что чаша весов судьбы склонилась в сторону имперской армии. К чему лишние и бессмысленные потери?
Алекс представил себе теперешнее положение барона.
Его силы ещё велики. Даже после чудовищного обстрела его армия в несколько раз больше имперской, это видно и невооруженным глазом. Но уже настал тот самый переломный момент, когда побеждает тот, у кого были заранее припасены козыри в рукаве.
У барона таких козырей, увы, уже не было. Пусть его армия велика и её силы ещё не так истощены, но барон уже отправил в эту смертельную мясорубку последние свои резервы. Теперешнее его положение можно сравнить с загнанным медведем, на которого со всех сторон нападают охотничьи псы.
В то время как сражающиеся на передней линии воины сотнями гибнут под мечами сурдурукар и секирами орков, другие, находящиеся в центре и намертво стиснутые в страшной давке, вынуждены бездействовать. Даже лучники потеряли всякую возможность стрелять в наседающих имперцев.
Метательные орудия и их расчёты наверняка уничтожены несколькими удачными попаданиями из катапульт, отход для манёвра невозможен - как только задние ряды армии барона отступят, на их головы тут же обрушится огненный дождь из бочек с зажигательной смесью. Барон это прекрасно понимает. От убийственного огня метательных машин имперских артиллеристов его армию спасает только то, что те боятся попасть в своих.
Естественно, он будет искать выход из сложившегося положения. И как же он поступит?
Алекс намеренно дал своему зятю приказ отступить, и тот с успехом выполнил распоряжение. Гуял-Исша очень тонко прочувствовал идею Алекса и исполнил всё самым наилучшим образом. Практически всё сражение его паладины, подобно каменному волнорезу, простояли на месте, отражая исступлённый натиск армии барона, и только сейчас шаг за шагом начали медленно отходить.
Сейчас Алекса волновало лишь одно – поверил барон в слабость этого фланга или нет.
Поверил!




На правом фланге его паладины, удачно начав атаку, наконец-то теснят имперцев, в то время как на левом под бешеным натиском невесть откуда взявшейся орды орков его армия, дрогнув, отступает. Барону предоставляется великолепный шанс усилить натиск на более успешном участке и прорваться в тыл проклятым имперцам.
Получив приказ, его армия начинает действовать.
Алекс с угрюмым выражением лица продолжает смотреть на панораму кровавого сражения, но его душа ликует: «Да! Да! Иди, родной! Иди к мамочке!»
Отсюда, с вершины кургана, он видит, как тёмная масса войск барона, подобно гигантской амёбе, начинает медленно перетекать, смещаться к правому флангу имперской армии.
- Зажечь сигнальный огонь! - обернувшись в сторону вестовых, кричит Алекс.
Засидевшиеся без дела, артиллеристы споро стаскивают в кучу несколько бочек с огнесмесью и бросают факел.
Уже начинает темнеть, и с рёвом взметнувшееся ввысь пламя видно на несколько миль вокруг.
Слишком поздно барон понял свою ошибку! На беззащитный тыл его армии обрушивается двухтысячный отряд сурдурукар, до этого момента притаившийся за утёсом.
Алекс неспешно тронул своего коня, направив его в сторону второго легиона сурдурукар, стоящего в резерве.
Подъехав к знаменосцу, он натянул поводья.
- Наклони! - алое полотнище с имперским символом в виде головы железного быка медленно наклоняется.
Сдёрнув с пояса свой белый шёлковый шарф, Алекс тугим узлом затянул его на навершии знамени.
- За дев-мучениц!
- За дев мучениц! - тысячеголосым эхом отозвались сурдурукары.
Белая лента на знамени - символ священной чистоты и вечного спокойствия. Белый цвет - символ смерти. Это означает только одно: пленных не брать!
Развернув своего Мельхиора в сторону битвы, Алекс воздевает руку и неспешным шагом направляет коня вперёд.
Шесть тысяч всадников следуют за своим императором.
Переходя на лёгкую рысь, второй легион преодолевает курган и сокрушающей лавиной скатывается в долину. Втаптывая копытами боевых коней обезображенные тела мертвецов в досыта напившуюся крови землю, сурдурукары постепенно набирают скорость. Их кони, привычные к тяжелому запаху смерти, переходят на галоп.
Алекс обнажил меч, и тысячи сверкнувших холодным железом молний блеснули над головами его конницы. Алое имперское знамя, украшенное страшным для врага символом, яростно полощется над сотрясающей уставшую от ужаса землю лавиной всадников.
- За дев-мучениц! Во имя Великой Праматери!
Дрожит земля, молит: «Хватит жертв»! Пелена тумана стала розовой от крови, тяжелое дыхание воинов оседает на губах сладковатым привкусом металла.
В сознании Алекса возникают жуткие воспоминания: сидящий на ступенях воин, прижимающий к своей груди завёрнутое в окровавленный лоскут изодранной ткани тело, некогда бывшее его племянницей… распятая на дверях настоятельница… сожжённые поселения фрименов, усеянные изрубленными телами тех, кто ещё вчера не думал о смерти, жил и вкушал прелести бытия…
- За дев-мучениц! Во имя Великой Праматери!
В атаку идёт второй легион сурдурукар. Идёт молча, только тысячи конских копыт толкают от себя, взрывают чёрными ошмётками мокрую землю. Они идут не сражаться - враг уже повержен. Они идут убивать!
Тут те, кто, сглатывая подступающий к горлу ком, на своих руках выносил из разорённых домов тела растерзанных послушниц, тут их отцы и братья, тут те, кто своими глазами видел распятых на воротах деревенских старшин.
В атаку идёт второй легион!
Остатки армии барона, словно улитка, втягиваются в ущелье. В естественном для каждого желании жить задние наседают на бегущих впереди. Бегут по ещё шевелящимся телам упавших, падают сами, спотыкаясь о тех, кого уже нет в этом мире. Кто-то на ходу сдирает с себя мешающие удирать доспехи, кто-то, упав на землю, вжимается, зарывается в неё, закрывает голову руками, надеясь выжить.
Второй легион врубается в эту потерявшую от ужаса разум толпу. Рубит, топчет копытами боевых коней, смешивает с грязью. Стиснутые зубы, ржание лошадей, захлебывающиеся вопли, трест костей и звенящий звук холодного железа!
Алекс поворачивает Мельхиора. Трубач трубит отбой. Яростная атака прекращена.
Поверженный враг бежал. Но Алекс знает, что это ещё не всё!
Тяжело дыша, он убирает меч в ножны.
К нему тут же подъезжают несколько старших офицеров.
- Скоро они вернутся! - Алекс кивает в сторону ущелья. - Ни одна тварь не должна уйти отсюда живой!
Не совсем понимая своего императора, командующие беспрекословно выполняют его поручения. Многие из них только сейчас заметили, что странный густой туман давно отступил в ущелье.
По приказу Алекса стрелки-эльфы занимают позиции по обеим сторонам выхода в долину, напротив самого ущелья выстроились орки и паладины короля Патрика.
Орки страшны! Забрызганные с головы до ног кровью, они даже не насытились битвой, они ещё жаждут убивать. Несколько десятков орков, подобно грибникам, бродят по полю боя и высматривают что-то в измятой траве, а найдя, коротким, но мощным взмахом окованной сталью дубины собирают жестокий урожай чужих жизней.
Орки добивают раненых и покалеченных солдат барона.
Следуя приказу Алекса, Гуял-Исша отводит своих паладинов и сурдурукар первого легиона в тыл. Для них битва закончена. Измотанные победители медленно отходят в сторону лагеря.
Оставшиеся возле входа в ущелье ждут.
Уже вечереет, долгий день подходит к концу.
Подняв голову, Алекс смотрит на темнеющие небеса. Несколько снежинок падает на его разгорячённое лицо.
- Чтоб я сдохла! Какого чёрта ты не стал добивать эту дрянь?!
Алекс оборачивается на этот до боли родной голос и расплывается в улыбке.
- Ленни! - это здорово, что уже темнеет и никто не видит, как глупо и счастливо он сейчас улыбается.
-Ну, так какого чёрта?
Вместо ответа он прикладывает указательный палец к своим губам.
Тишина. Только слышится бряцанье оружия, чьи-то покашливания да тихое ржание лошадей.
Из глубины ущелья донёсся странный звук, похожий на далёкий раскат грома. Неуловимо пахнуло теплом. Жалобно заржали чем-то напуганные лошади.
Новый звук.
Эльфы с их обострённым восприятием обеспокоенно переглядываются, непонимающе посматривая то на ущелье, то себе под ноги. Они чувствуют, как содрогнулась земля.
Со стороны ущелья вновь донесся порыв тёплого воздуха. Многие воины уже отчётливо расслышали трубный рёв.
Вновь томительная тишина… И тут из темноты ущелья буквально посыпались воины барона. Впрочем, назвать это стадо обезумевших существ воинами было уже сложно.
- Вперёд! Вперёд!
В начавшейся вакханалии смерти уже не было той недавней ярости. Сурдурукары, эльфы и орки убивали с потрясающим равнодушием и хладнокровием, расчётливо, стараясь отнимать жизни без лишней траты сил.
Ущелье озарилось оранжевым сиянием, и в толпу тех, кто ещё недавно считал себя армией, ударила тугая струя пламени.
- Твою ж мать! - восхищённо прошептала Ленор.
Отвесные скалы содрогнулись от могучего рёва. Выбравшееся из темноты ущелья гигантское существо распростёрло перепончатые крылья.
- Дорго! Великий дракон!
Сверкнув глазами, дракон огляделся и, издав утробное урчание, сложил крылья.
Прямо возле его когтистых лап стояла хрупкая белокурая женщина - Хелена.

- Мой лорд! - осадив взмыленного от долгой скачки жеребца, запыхавшийся разведчик спрыгнул на землю и опустился перед лордом Ориенгот-Лето на колено. - Противник строит временные укрепления прямо на выходе в долину!
- Укрепления? Войск много? - спросил лорд Джаредд.
Бароны Ханкард и Матильборн, восседавшие на походных стульях под полотняным тентом, с беспокойством взглянули на прибывшего.
- Мы насчитали две сотни воинов. Часть находится в охранении, другие вместе с фрименами заняты возведением укреплений. Похоже, что фрименов согнали со всех ближайших хуторов. Поблизости от тракта, в лесу, был замечен конный разъезд сурдурукар. Скорее всего, это разведка. Направляются в нашу сторону, но едут не по дороге. На самом тракте выставлено несколько дозоров, - доложил разведчик.
Лорд Джаредд кивнул.
- Кроме этого разъезда там больше нет сурдурукар? - спросил он, со значением взглянув на сидевших рядом с ним баронов.
- Нет, мой лорд. Похоже, что охранением и постройкой укреплений занимаются обычные воины-пехотинцы из вспомогательных частей и фримены.
Небрежным жестом руки лорд Джаредд отпустил разведчика.
- Ну, господа, утро хоть и пасмурное, но принесло нам добрые вести! - хлопнув себя по ляжкам, заключил он, с довольной улыбкой взглянув на своих союзников. - Вся армия выскочки сейчас находится в противоположной части Изумрудной долины и скована силами барона Нан-Марога. Нам предоставляется великолепный шанс ударить им в тыл! - он громко рассмеялся. - Приглашаю вас на охоту, господа! Выступаем немедленно!
Он подозвал к себе адъютанта, отдал ему несколько распоряжений и поднялся со стула.
Мрачную, сыплющую мелкой изморосью дождя серость осеннего утра разорвали сигналы боевых труб. Многотысячный лагерь огласился ржанием коней, бряцаньем оружия, скрипом телег и криками офицеров.
Уже через час объединённая армия под командованием лорда Ориенгот-Лето ускоренным маршем вошла под тёмный полог Везинской Чащи.
Чтобы слёту подавить ожидаемое сопротивление малочисленного противника, лорд построил колонну войск таким образом, чтобы конница и лучники при выходе армии из леса смогли беспрепятственно развернуться в боевые порядки и, воспользовавшись эффектом неожиданности, обрушиться на застигнутых врасплох имперцев и крестьян.
Два небольших передовых отряда пехотинцев и конный разъезд лёгкой конницы должны были следовать почти на лигу впереди колонны войск и уничтожить расставленные вдоль тракта имперские дозоры.
Следом за лучниками и конницей по проходящему через лес большаку плотными рядами двигалась пехота. Замыкали колонну войск запряженные могучими першеронами телеги обоза и метательные орудия.
- Надеюсь, что к тому моменту, как мы сможем ударить по войскам выскочки, армия барона изрядно ощиплет крылышки этому павлину! - покачиваясь в седле, весело крикнул лорд Джаредд, обращаясь к ехавшему рядом с ним барону Ханкарду.
- Прошу меня простить, дорогой лорд, но если мне не изменяет память, барон велел нам ждать прибытия посланного им гонца, - покачав головой, с сомнением в голосе ответил барон.
- Друг мой! Прежде чем этот гонец успеет до нас добраться, мы уже будем на месте! К чему нам терять время?! - белозубо оскалился в усмешке Джаредд. - Пока туда да сюда, уйдёт слишком много драгоценного времени! - весело добавил он. - К вечеру мы должны выйти в Изумрудную долину. Проклятье! Как же медленно мы движемся! Езжай в голову колонны и передай, чтобы они там пошевеливались! Спят на ходу, как мухи! - велел он следовавшему за ним адъютанту.
Тот пришпорил коня и ускакал.
Судя по всему, оптимизм Джаредда нисколько не вдохновил ехавшего чуть позади них барона Матильборна.
- Надеюсь, Вы позаботились о боевом охранении? Не нравится мне этот лес, ох, не нравится! - пробасил он, настороженно вглядываясь в сумеречный полог чащи.
Будучи по своей природе очень осторожным и подозрительным, барон Матильборн с некоторых пор начал сомневаться в успехе всего военного мероприятия. А вечные разногласия на собраниях высшего совета Лиги и гибель Нарзеса только усиливали его опасения. Но в силу своего воспитания Матильборн не мог изменить некогда принесённой им клятве и поэтому, скрепя сердце, был вынужден принять участие в походе.
- Дорогой барон! Если бы Вы были столь же внимательны, сколь осторожны, то наверняка заметили бы, что параллельно движению колонны войск по лесу следует и боевое охранение, - усмехнувшись, ответил лорд Джаредд.



- Наш милый Джаредд постарался максимально обезопасить себя. Ведь в отличие от нас с Вами, дорогой друг, его после славной победы ждут жаркие объятия прекрасной Милисентии, а возможно, и яростная битва в постели юной баронессы! - хохотнул барон Ханкард. – Ведь, если верить слухам, её бастионы не выдержали страстного натиска и капитулировали перед столь блистательным рыцарем! Что Вы так засмущались, дорогой Джаредд?
- Баронесса Милисентия дала понять, что не будет возражать, если я зашлю к ней сватов, - краснея от смущения, но тем не менее улыбаясь, ответил Джаредд.
- Вот видите, дорогой друг! - засмеялся Ханкард, обращаясь к барону Матильборну и лукаво ему подмигивая. - Клянусь святостью Кухулина, впереди нашего воинства на лебединых крыльях летит сама любовь! А влюблённые не ведают преград и способны разрушить все препоны, встающие на их пути. Особенно если в довесок к вожделенным прелестям любимой женщины ты получаешь сущий пустяк - баронский титул, земли её папаши, а заодно и земли поверженного врага!
- А вы не берёте в расчёт её братца? - хмуря брови, спросил барон Матильборн.
- Ну не будьте букой, дорогой друг. Милисентия сама найдёт способ обуздать амбиции своего братца. Она баба умная. Да и папаша не больно-то любит своего отпрыска.
- Вот это-то и странно! - буркнул Матильборн.
Ханкард усмехнулся.
- Не вижу никаких странностей. Дело в том, что барон до сих пор не уверен, что Рунхор его сын, - понизив голос, чтобы ехавшие позади них ординарцы не могли расслышать его слов, произнёс Ханкард.
Джаредд хмуро взглянул на своего товарища.
- Ой-ой! Не надо на меня так смотреть! Вы же не Балор, чтобы испепелять своим взглядом! - изобразив на лице испуг, со смехом воскликнул барон Ханкард и замахал руками, бросив поводья. - Неужели Вы ничего не слышали об этом? - уже серьёзно спросил он.

Лорд Джаредд поджал губы и отрицательно качнул головой.

Ханкард удивлённо приподнял бровь.

- Всем известно, что жена барона умерла, разбив голову о мраморную ступень, когда поскользнулась в купальне. Эту историю расскажет Вам любой бродяга в первой же придорожной таверне. Но ходят упорные слухи, что якобы сам барон приложил руку к смерти своей жены.

- Уж не думаете ли Вы, милый Ханкард, попотчевать нас подобными байками? - с сомнением в голосе отозвался лорд Джаредд.

Ханкард загадочно ухмыльнулся.

- Увы, дорогой друг, в любом слухе есть крупица истины. Ну так слушайте, всё же речь пойдёт о Вашем будущем тесте. Эту историю я услышал от своей старой кормилицы, и будьте уверены, дорогой мой Джаредд, эта достойная женщина никогда не стала бы распускать пустые сплетни. Только прежде я вынужден предостеречь Вас от дурных мыслей, что и Ваша Милисентия очернена подозрениями в незаконном происхождении - она истинная дочь барона. Это так же верно, как то, что я барон Ханкард!
Ну, так вот. Родная сестра моей кормилицы некогда служила экономкой у барона, и вся эта история происходила буквально на её глазах и при её непосредственном участии. Уверен, что когда расскажу эту историю, Вы с лёгкостью объясните для себя многие поступки барона Нан-Марога.
Всем известно, что покойная супруга барона была эльфийкой. И всем известны брачные традиции этого народа. По сути дела, брака как такового у эльфов не существует. В любви и согласии они могут прожить долгие годы или, что случается намного реже, вплоть до смертного часа, а могут и разойтись буквально через пару-тройку дней.
Лорд Джаредд недовольно поморщился.
- Друг мой, я прекрасно осведомлён о традициях этого народа. Будьте любезны, переходите к существу темы.
- Я вынужден рассказывать эти банальности, ибо всё это напрямую связано с моей историей, - сухо ответил барон Ханкард и, немного помолчав, продолжил рассказ. - Итак, барон прожил со своей женой-эльфийкой в счастливом браке более двух лет. И, пожалуй, в эти годы во всей Сидонии не было супругов счастливее, чем они. Чего ещё может желать настоящий мужчина?! Молодая баронесса заслуженно прослыла первейшей красавицей, на втором году совместной жизни она подарила барону прелестную дочь Милисентию.
- Клянусь подвигом Кухулина, Вы описываете брак барона как истинную сказку - всё так ладненько и складненько. Я того и гляди от умиления расплачусь, - пробубнил Матильборн.
- Ну Вы же знаете, что я люблю приукрасить свои истории! - отозвался Ханкард. – Конечно же, я несколько привираю. Дело в том, что этот брак имел под собой некую политическую подоплёку и был заключён между бароном и женщиной из проживавших на его землях лесных эльфов, настоящих фанатиков культа Праматери.
Лорд Джаредд с неподдельным изумлением взглянул на рассказчика.
- Неужели между бароном и эльфами существовал мирный договор? Я впервые слышу об этом!



- Увы, мой друг, - перебирая поводья, ответил Ханкард. - Это действительно так. Понимаю, что мои слова Вас смутили, но всё это истинная правда.
- Я не слышал, чтобы барон до сегодняшнего дня открыто воевал с эльфами, - растерянно отозвался Джаредд.
Лорд Ханкард протянул руку и со смехом похлопал его по плечу.
- Не война тому причиной. Всё было гораздо хуже. Любовь и похоть, друг мой! Любовь и похоть!
- Вот-вот! - неожиданно поддакнул ему Матильборн. – Слушайте, лорд, может, эта история слегка остудит и Ваш любовный пыл.
Джаредд недовольно нахмурился и обернулся в сторону своего спутника. Матильборн, скривив рот, пожал плечами.
Между тем Ханкард, не обратив на это никакого внимания, продолжил свой рассказ.

- Барон всегда был истинным последователем культа Кухулина и никогда не ограничивал себя в средствах ведения борьбы против оголтелого эльфийского мракобесия с их верой в Праматерь и братство всех народов Сидонии. Напротив, среди истинных последователей культа Кухулина он славился своим здравомыслием: для него, как и для нас с вами, сиды всегда были сидами, а эльфы - эльфами, выродками презренной сидонийской шлюхи Дану. Но тогда он был молод, и, похоже, в те годы свойственное ему хладнокровие на некоторое время оставило барона. И виной всему было его страстное желание обладать самой прекрасной из всех женщин. Впрочем, не берусь его за это винить: мы все в какой-то мере становимся глупее, позволяя плотским желаниям одержать верх над нашим разумом, когда видим смазливую мордашку созревшей для любви фрименки или аппетитную женскую попку.

- Друг мой! Вы сейчас похожи на жреца-прорицателя! - усмехнулся Матильборн. - Ваш рассказ излишне затянулся.

- А Вы куда-то спешите? У нас ещё весь день впереди, а своим рассказом я скрашиваю монотонность пути через этот проклятый Везинский лес, - с этими словами Ханкард извлёк из висевшего на поясе кисета трубку, быстро набил её табаком и щёлкнул огнивом.

- Ну так вот... - выпустив клубы ароматного дыма, продолжил он. - Впервые барон увидел эту эльфийку на празднике солнцестояния. Я уже говорил, что она была хороша собой, но если верить словам тех, кто видел покойную жену барона, равных ей по красоте не было в здешних пределах. Ну и наш барон того... - Ханкард пыхнул трубкой и выразительно покрутил пальцем у своего виска. – В общем, он вбил себе в голову, что эта женщина всенепременно должна принадлежать только ему одному. Казалось бы, что может быть проще: возьми с собой отряд паладинов и отправляйся в деревеньку, где обитает выбранная тобой прелестница, хорошенечко припугни её родню да тащи их девку за космы в свою спальню! Потешил своё мужское, пока она не надоест, да дал пинка, пусть тащится домой, с неё не убудет! Но ведь эти ненормальные эльфы считают, что они не такие, как все! Они будут яростно мстить за подобное озорство!

Барон Ханкард вновь пыхнул трубкой.

- Они же фанатики! Случись такое, они будут люто мстить не только своему обидчику, но и всему его роду, а то и потомкам. Причём каждый лопоухий *****ок будет считать честью для себя всадить нож в твою глотку за бабу, которую, может быть, и в жизни-то своей ни разу не видел! Видите ли, это оскорбило честь их народа! Но Ваш будущий тесть, друг мой, всегда отличался тем, что даже в выполнении своих самых, казалось бы, безрассудных желаний оставался хитрой бестией. Ужесточив законы против последователей ложной веры, он довёл проживавших в его землях эльфов до самого предела отчаяния. И когда те, как крысы, начали было покидать земли баронства, он вдруг призвал всех эльфийских старейшин в Амитс и заявил им, что намерен в ближайшее время, сменив гнев на милость, позволить эльфам жить по их проклятым эльфийским законам в землях баронства Нан-Марог на равных правах с сидами. При этом он предложил им составить мирный договор и закрепить его браком с эльфийкой.
Не думаю, что эльфийские старейшины настолько выжили из ума, чтобы сразу поверить в слова, сказанные бароном, но они, видимо, решили, что этот договор послужит хоть какой-то гарантией их спокойного проживания на этих землях и дали своё согласие. Вот так он и заполучил желаемое.
- Помнится, друг мой, в самом начале своего рассказа Вы назвали этот брак счастливым? - с издёвкой в голосе подначил барон Матильборн.
- Да, назвал, и если верить тому, что я слышал, они действительно прожили какое-то время весьма сносно. Как я понимаю по всем дальнейшим событиям, барон действительно был по уши влюблён в свою жену. Но настал день, когда эта неблагодарная тварь заявила, что муж не считается с ней, притесняет её свободу, и вообще-то она желает блюсти свои поганые эльфийские традиции. Естественно, что барон был возмущён этой чёрной неблагодарностью, тем более что, пользуясь его нежным отношением, эта тварь неоднократно пыталась внушить барону, что её вера единственно правильная, а он, будучи адептом культа Кухулина, жестоко заблуждается, поклоняясь преступнику, убийце Праматери! Окажись на месте барона кто другой, не сносить бы ей головы за такие слова! Я лично не стал бы с ней церемониться, взял бы плеть потолще да хорошенько отодрал её или пересчитал ей все рёбра, чтоб стала ниже травы и мужа уважала. И мне было бы плевать, первейшая она красавица или нет.
- После таких слов, друг мой, я не удивляюсь тому, что Вы до сих пор не женаты, - криво усмехнулся Матильборн.
Ханкард только небрежно махнул рукой и, попыхивая трубкой, невозмутимо продолжил свой рассказ.

- Уверен, что барон слишком любил её. Кроме того, в то время она вынашивала под своим змеиным сердцем Рунхора, и поэтому он ограничился тем, что сослал жену в Амитс, где она в скором времени и разрешилась мальчиком. Некоторое время барон ещё наведывался к ней, но потом велел забрать у неё сына. Именно сестра моей старой кормилицы, служившая в те годы экономкой в замке барона, в сопровождении двух паладинов из баронской охраны приехала в Амитс, чтобы забрать младенца. Так эта тварь чуть не убила их всех! Говорят, что она, как безумная, рычала, кусалась и бросалась на всех, кто пытался войти в её комнату. А когда поняла, что бессильна что-либо сделать, схватила младенца и, распахнув окно, пыталась выбраться на карниз, чтобы вместе с ним кинуться с башни! Конечно, ей не позволили этого сделать. Ребёнка всё же забрали и увезли к отцу. А после этого она написала барону длиннющее письмо, в котором говорила, что, видите ли, прощает его за все грехи перед ней и её народом, что она достаточно долго прожила с ним в браке и теперь желает уйти от него. При этом она нисколько не претендует на своих детей и желает оставить их под покровительством отца.
Естественно, барон был против такого поворота событий. А тут он к тому же узнаёт, что эта шлюха вновь беременна. Любой мужчина в подобной ситуации смекнёт, что к этой беременности он не имеет никакого отношения. Барон обратился к магам, и уже в скором времени те выяснили, что отцом будущего ребёнка является паладин, командовавший приставленными к баронессе охранниками.

- Ну а дальше, как я понимаю, случилось это несчастье в купальне! - усмехнулся лорд Джаредд.

Выбивая свою трубку о переднюю луку седла, барон Ханкард, отрицательно качнул головой.

- Не совсем так. В сопровождении нескольких паладинов барон примчался в Амитс. Он пробыл в покоях баронессы всего несколько минут и уехал. Что там между ними произошло, доподлинно не известно. Но на следующий день было объявлено, что с супругой барона произошло несчастье. Ну а любвеобильный паладин, предавший своего господина, отправился вослед своей любовнице буквально через несколько дней после её погребения. Вроде как он погиб в пьяной драке, случившейся в одной из таверн Амитса.

- Из этой истории я, однако, не понял, по какой причине барон подозревает, будто Рунхор не его сын! - сказал Джаредд.
- Маги, которым барон поручил расследование, утверждали, что Рунхор так же, как и Милисентия, всё же его родной ребёнок. Но с годами барон начал находить, что во внешности его сына обнаруживается слишком много черт, схожих с любовником его матери. Скорее всего, маги поняли, чем обернётся их приговор для мальчишки и, пожалев его, солгали, уверяя барона в чистоте происхождения сына, - ответил Ханкард.

- Какие же тогда они маги, если лгут? - тихо пробурчал Матильборн.
Но барон Ханкард расслышал его слова.

- Тут я с Вами полностью согласен! Впрочем, все они в результате поплатились за это. По приказу барона их перерезали как баранов, - констатировал он.
- Поучительная, однако, история! - криво усмехнулся Матильборн.

- Не слушайте его, друг мой, - начал было барон Ханкард. - Лучше будьте в… хр… кх... - он неожиданно захлебнулся в свистящем хрипе - прилетевшая со стороны леса стрела впилась ему в горло.
Барон издал странный булькающий звук и покачнулся в седле, с выражением глубочайшего изумления уставившись на белое оперение торчащей из его шеи стрелы.
Следующая стрела с отвратительным чавканьем впилась ему в глаз. Судорожно взмахнув руками, словно пытаясь ухватиться за воздух, Ханкард запрокинулся на спину и как куль свалился со вставшего на дыбы коня.
- Оборона! Круговая оборона! - истошно заорал лорд Джаредд, выхватывая из ножен свой меч.
Застигнутые врасплох внезапным нападением, непривыкшие к бою в лесу солдаты, бестолково толкаясь и сбивая друг друга с ног, толпились по обочинам лесной дороги, пытаясь занять оборону.
Охрипшие от крика командиры, бегая вдоль нестройных рядов, ободряли их пинками и ударами кулаков. Где-то впереди раздался выворачивающий душу скрип, треск падающих деревьев, крики и истошное конское ржанье.
- Поворачиваем! Организовать оборону! - теряя самообладание, орал лорд Джаредд, пытаясь перекричать своих близких к панике воинов.
В следующую секунду он увидел, как падает с лошади сражённый тяжёлым болтом, пробившим его грудь, барон Матильборн. За криками и воплями солдат и командиров лорд Джаредд не сразу расслышал нарастающий шум, приближавшийся со стороны головной колонны. Отчаянные проклятия и вопли, смешиваясь с конским ржанием, оглушили лорда. Он даже не сразу разобрал, что кричит буквально ему в лицо неизвестно откуда взявшийся адъютант.
- Мой лорд! Конница бежит! Всё пропало! Уходите! Мой лорд, спасайтесь! Это эльфы! Они перебьют нас всех! - кричал он, тараща на Джаредда обезумевший взгляд и размазывая стекающую по щеке кровь.
- Защищать лорда! В круг! - срывая глотки, орали десятники - В круг!
Ощетинившись лесом пик, солдаты медленно пятились, группируясь вокруг лорда Джаредда.
- К обочине! Отходим к обочине! Пропустить конницу!
С глухим отчаянием лорд Джаредд смотрел, как то, что ещё недавно называлось конницей, топча и опрокидывая на лесную дорогу своих же пехотинцев, буквально ломилось сквозь бестолково копошащуюся массу тел. Потерявшие своих седоков, утыканные стрелами, испуганные диким шумом, обезумевшие от боли лошади, высоко подбрасывая ноги, словно преодолевая бурную реку, буквально втаптывали в землю орущих солдат.

Неожиданно конь лорда присел на задние ноги и, громко захрапев, начал пятиться назад и оседать крупом на плотный строй пехотинцев, окруживших своего сёверена.
Джаредд поспешил высвободить ноги из стремян, и когда конь, судорожно суча в воздухе копытами, рухнул на бок, он смог откатиться в сторону и встать на ноги.
Солдаты из личной охраны тут же подхватили лорда и, сбившись вокруг него в плотный круг, постепенно начали пятиться в сторону обоза.

Теперь, когда с конницей и лучниками было покончено, вся мощь эльфийского обстрела обрушилась на ряды отступающих пехотинцев Лиги. Хуже всего было то, что никто из них ни разу так и не показался в поле зрения, и судить о количестве невидимых стрелков было просто невозможно.
Между тем стрелы летели буквально отовсюду: из сумрачной глубины леса, откуда-то сверху, из зарослей придорожных кустов… Зловеще жужжа в полёте белым оперением, они находили всё новые и новые жертвы.
Тем не менее, чувство горького отчаяния, лютой, бессильной злобы и страха, не помешало лорду Ориенгот-Лето заметить, что не все стрелы, летящие в его воинов, были пущены эльфийской рукой.
Судя по тому, что некоторые имели рябое оперение, сделанное из перьев ястреба, и чёрное, из пера гарпии, в нападении на его армию наряду с эльфами принимали участие идиши и имперские сурдурукары. Тем более что вперемешку со стрелами в солдат лорда летели и выпущенные из тяжелых арбалетов болты.

Лорд Джаредд Ориенгот-Лето не мог знать, что теперешним плачевным положением своей армии он обязан стечению двух, казалось бы, не зависящих друг от друга обстоятельств.
Одним было отданное накануне битвы в ущелье распоряжение Алекса, откомандировавшего на строительство укреплений начальника тылового обеспечения бошара Дан-Мохэма. Будучи по происхождению идишем, Дан-Мохэм буквально тут же развил бурную деятельность и для выполнения поставленной перед ним задачи привлёк почти всё взрослое мужское население нескольких ближайших селений, включая и две общины живущих неподалёку сородичей.
О том, с какой скоростью все важные новости распространяются в среде идишей и эльфов, до сих пор ходят легенды.
Но факт остаётся фактом - уже на следующий день для строительства укреплений и их обороны к предприимчивому бошару явилась толпа вооруженных фрименов, состоящая из идишей и сидов, а также организованной группой подтянулись и эльфы-охотники. Благодаря этим добровольным помощникам в распоряжении Дан-Мохэма оказалось не две сотни солдат интендантского корпуса, а полторы тысячи горящих праведной местью вооружённых мужчин.

Вторым роковым для лорда Ориенгот-Лето обстоятельством оказалось, как это подчас довольно часто случается, вмешательство женщины.

На сей раз почетная миссия роковой женщины выпала Миле.

Ещё в день своей свадьбы с Лилит Алекс дал Миле твёрдое обещание, что при первой же возможности посодействует ей в осуществлении клятвы вернуться в ненавистный Амитс.
Сразу же после успешного разгрома первой волны вторжения, которую возглавил баронет Нан-Марог, Первый легион сурдурукар был отведён по приказу Алекса в резерв для отдыха и пополнения личного состава. Именно тогда у императора и возникла идея преподать Лиге пяти королевств серьёзный и жестокий урок, а заодно заставить и несговорчивых сенаторов крепко призадуматься о крепнущей силе императорского дома, но при этом постараться свести к минимуму потери своей армии.
Стремительное нападение на незащищённый цитаделью и при этом имеющий на своей территории портал Амитс в данной ситуации выглядело наиболее выгодным шагом. Алекс поручил Миле, являвшейся к тому же бошар-ассасином, разработку и осуществление этого плана. Он отдал в её полное распоряжение Первый легион сурдурукар.

Сама же Росомаха, имевшая под началом двухтысячный корпус ассасинов, направила в окрестности Амитса несколько групп отлично подготовленных профессиональных убийц.
Перед одними группами она поставила задачу организации диверсий на территории противника. В их обязанности входило развертывание активных террористических действий в землях клана Нан-Марог, поджоги продовольственных складов, перехваты вестовых и уничтожение мелких отрядов самообороны, а также физическое устранение жрецов и адептов культа Кухулина.
Ещё нескольким группам следовало под видом беженцев слиться с основной массой населения и, затаившись, вести наблюдения за перемещением войск Лиги, а также отслеживать настроения, царящие среди мирного населения, проживающего на землях барона.
Впрочем, подобные группы были направлены не только в земли Нан-Марога, но и во владения прочих примкнувших к Лиге кланов.
При всем этом им было строго-настрого приказано ни в коем случае не учинять насилия над мирными жителями.
Подобная тактика ведения военных действий доселе была неведома сидонийским стратегам, и если раньше воющие стороны ограничивались отправкой во вражеские земли только своих шпионов или профессиональных убийц, то с методами ведения диверсионной войны они столкнулись впервые. Ожидалось, что в ближайшее время она полностью себя оправдает.
При этом Алекс и Мила нисколько не опасались, что противник решит, переняв эту тактику, противопоставить её действиям имперцев. Разбросанные по землям королевства Теринасте-Фенуме и союзных империи кланов заставы, обустроенные против набегов стайных гулей, были вполне способны силами своих гарнизонов пресечь любые подобные действия со стороны врага.
В тот самый день, когда Алекс, Ленор и Хелена отбыли для переговоров с бароном Нан-Марог, Первый легион под командованием Росомахи выступил по Сингонскому тракту в поход на Амитс. Мила решила не лезть на рожон и не вести свою армию по уже заблокированной войсками барона дороге, а обойти город с севера и напасть со стороны Лапнарского леса. А после того как её сурдурукары сотрут Амитс с лика Сидонии, уйти в имперские земли по короткой дороге, по которой она путешествовала в прошлый раз в одиночку. При этом она рассчитывала уничтожить тот самый двухтысячный отряд самообороны, перекрывавший дорогу между Амитсом и Вересковыми Пустошами.


В эти же дни армия под командованием лорда Джаредда Ориенгот-Лето выступила из замка Разлог и двинулась в сторону Везинской Чащи, чтобы встать там лагерем и дождаться гонцов от барона Нан-Марог.
Близость Сингонского тракта с разбросанными вдоль него постоялыми дворами и фермами идишей, пролегающего всего в полудне пути от Изумрудной долины, послужила своего рода катализатором, накрепко соединившим эти два, казалось бы, ничем не связанных между собой обстоятельства в единое целое.
Когда Первый легион неожиданно наткнулся на бредущую навстречу разношерстную толпу вооруженных и решительно настроенных эльфов и идишей, поведавших о своих намерениях, Мила сразу же решила: Амитс может и обождать.

Когда за дело берутся двое, наделенные недюжинным умом и хитростью, то план совместных действий рождается пугающе стремительно.

В то время как солдаты из интендантского корпуса с помощью нескольких сотен фрименов, исправно выполняя приказ своего императора, на радость бдительным лазутчикам лорда Джаредда занялись постройкой укреплений, эльфы и идиши вместе с тысячей сурдурукар из Первого легиона заняли позиции, скрытно рассыпавшись вдоль дороги, пролегающей через Везинскую Чащу. При этом многие эльфы предпочли укрыться в кронах деревьев, растущих у самой дороги, рассчитывая бить врага сверху.

Трое эльфов, вызвавшихся в качестве проводников, тайными тропами провели четыре тысячи конных сурдурукар в тыл армии барона. Причём в тот самый момент, когда передовой разъезд сурдурукар выехал к окраине оставленного противником лагеря, под сень Везинской Чащи ещё вползали последние телеги войск Лиги.
Именно на этот передовой разъезд, а не на разведку, наткнулись в лесу лазутчики лорда Джаредда, ошибочно посчитав, что те пробираются в сторону замка Разлог.
Они и предположить не могли, что следом за этим маленьким отрядом по лесным тропам, ведомым лишь эльфам, движется целый легион сурдурукар.

Так как все события разворачивались на землях подвластных ему кланов, лорд Ориенгот-Лето из-за своей излишней самоуверенности и спешки очертя голову полез в расставленную для него ловушку. Впрочем, назвать это ошибкой было весьма сложно, ибо лорд был абсолютно уверен, что вся армия имперцев в данный момент занята отражением вторжения войск барона Нан Марога.
Когда его армия углубилась в чащу, притаившиеся на своих позициях сурдурукары без лишнего шума сняли боевое охранение, двигавшееся по лесу параллельно дороге, накинули на себя плащи ими же убитых солдат лорда и не таясь сопровождали колонну противника ещё две лиги, пока им не был дан сигнал к началу атаки.
Ловушка захлопнулась.
Первыми в этом сумеречном аду сложили головы лучники и конница лорда, шедшие впереди.
Несколько могучих сосен обрушились на голову колонны, раздавив и покалечив сразу несколько десятков лучников, и перекрыли дорогу коннице, на которую незамедлительно посыпался целый ливень стрел. Неизвестно откуда среди заметавшихся в растерянности стрелков лорда Джаредда вдруг возникли, словно демоны ада, зловещие фигуры сурдурукар.
Они буквально в считанные минуты вырезали всех лучников и, укрывшись за поваленными деревьями, принялись из луков и арбалетов обстреливать растерявшуюся, почти беспомощную в лесу конницу Лиги.

Когда в это же самое время смертельный шквал стрел обрушился и на замыкающий армию обоз, там началась невообразимая давка. Возницы, набранные из простых фрименов, не привыкшие к такому обороту событий, соскакивали с передков, бросали свои телеги и лошадей на произвол судьбы и что есть силы улепётывали в разные тороны, стремясь как можно быстрее и как можно дальше уйти от этой пляски смерти.
Другие, обезумев от страха, нахлёстывали своих лошадей и очертя голову мчались вперёд, давя и калеча свою же пехоту. Уже через несколько минут после начала обстрела лесная дорога была перекрыта жутким месивом из брошенных или опрокинувшихся телег, тел возниц и трупов лошадей.
Выскочившие из леса сурдурукары, хладнокровно добив раненых и тех, кто, надеясь избежать гибели, укрылся под телегами или в кустах, так же стремительно скрылись в чаще.
Больше всех не повезло пехотинцам Лиги.
Если лучников, конницу и обоз уничтожил убийственный обстрел и умелые действия врага, то пехоте досталось не только от стрел, но и от копыт обезумевшей от ужаса конницы и окованных железом колёс обозных телег.
Когда первое потрясение от неожиданного нападения начало спадать и пехота Лиги благодаря чудовищным усилиям командиров попыталась более-менее организоваться для планомерного отступления, в дело вступили засевшие в кронах деревьев эльфы. Теперь стрелы летели не только со стороны леса, но и сверху.
От такого обстрела укрыться было просто невозможно, и впавшая в панику армия лорда Ориенгот-Лето бросилась наутёк.
Но, как водится в подобных трагических ситуациях, всегда найдётся тот, кто, не поддавшись общему смятению, находит в себе силы и мужество, чтобы своими умелыми действиями и личным примером заставить других собрать в кулак остатки мужества и попытаться предотвратить всеобщий крах.
В то время как возглавлявшие армию бароны и лорды были убиты или, подобно лорду Джаредду, бежали с поля брани, несколько младших командиров повели свои отряды в контратаку.
Это было единственно правильное решение, и они смогли вырваться из смертоносного кольца. Густой лес - не то место, где стрелок может беспрепятственно выбирать для себя цель, а ветви деревьев и кусты не только надёжное укрытие для засады, они и жертве предоставляют шанс на спасение.
Под общим натиском отчаянно наступающего противника малочисленные отряды сурдурукар были вынуждены отступить.
Будь имперцев чуть больше, ни один солдат Лиги не смог бы живым выбраться из Везинской Чащи, но сейчас рассредоточившиеся по периметру окружения сурдурукары просто физически были не в силах остановить отступающего врага.
Им не оставалось ничего другого, как уклониться от прямого боя и позволить противнику беспрепятственно уйти.
Но как только возглавляемые своими мужественными командирами воины Лиги смогли прорваться, кольцо вновь замкнулось, и на этот раз уже накрепко.
Сурдурукары и идиши с удвоенным остервенением набросились на тех, кто ещё оставался в окружении, но это уже был не бой, а бойня. Благодаря тому, что имперцы были отвлечены истреблением окруженных, вырвавшиеся из смертельного кольца воины Лиги на некоторое время смогли оторваться от преследования.
Судьба лорда Джаредда Ориенгот-Лето оказалась немногим слаще, чем участь брошенных им в лесной чаще солдат.
Он смог уйти от смертоносного обстрела и, вскочив на первого же подвернувшегося коня, в сопровождении нескольких телохранителей почти добрался до замка Разлог, где мог бы укрыться за спасительными стенами. Но не доехав до замка всего нескольких лиг, его отряд нарвался на тот самый передовой разъезд сурдурукар.



Несостоявшийся жених баронессы Милисентии Нан-Марог был сражён ударом меча в короткой стычке на дороге, ведущей в сторону его родового замка, и отрубленная голова лорда Джаредда нашла временное пристанище в кожаном мешке, притороченном к седлу одного из имперских сурдурукар.
Вырвавшимся из лесного окружения и таким образом избежавшим кровавой бани солдатам Лиги повезло куда больше.
Благодаря умелым действиям командиров их отступление было более-менее успешным.
Конечно, это было больше похоже на бегство, но бегство организованное по всем правилам военной стратегии, ибо тылы остатков армии Лиги прикрывало несколько отрядов, набранных из добровольцев. На всём протяжении отступления им не раз пришлось отражать стремительные набеги буквально наступающих им на пятки сурдурукар и ополченцев.
Вымотанные до предела своих возможностей и изнемогающие от усталости, воины Лиги наконец-то смогли вырваться из мрачных объятий Везинского леса, ставшего для многих тысяч их товарищей братской могилой, но то, что они увидели, заставило содрогнуться от отчаяния сердца даже самых стойких из них.
На выходе из леса их поджидали четыре тысячи конных сурдурукар. Не утомлённых беготнёй по лесу, отлично вооруженных, не ведающих жалости к врагам империи, готовых безжалостно убивать и без колебаний отдать свою жизнь за императора и орден Великой Праматери.
Выстроившись в боевые порядки, они только и ждали команды, чтобы, пришпорив своих коней, с лихими гиканием и посвистами броситься на врага, вломиться в его ряды, безжалостно изрубить мечами и втоптать в осеннюю грязь копытами боевых коней.
Находясь во втором ряду, Мила видела, что соотношение сторон приблизительно равно, но благодаря тому, что воины её легиона по сути дела весь день отдыхали, поджидая врага, перевес однозначно был не в пользу обессиливших солдат Лиги.
Также она давала себе ясный отчёт в том, что даже будучи измотанными до предела эти парни не станут с покорностью подставлять свои головы под удары мечей, а постараются как можно дороже продать свою жизнь, будут биться до конца с обречённой яростью затравленного зверя.
Дан-Мохэм внимательно вглядывался в нестройные ряды толпящихся возле кромки леса воинов Лиги. Природная осторожность подсказывала ему, что если сейчас сурдурукары бросятся на врага в лобовую атаку, то победа, может быть, и будет быстрой, но достанется легиону ценой ощутимых потерь.
Конец его сомнениям положила подъехавшая к нему Мила.
- Предложим им орме, - коротко бросила она, натягивая поводья своего Нордика.
Привстав на стременах, она внимательно всматривалась в изготовившихся к последней в своей жизни битве вражеских воинов.
Её предположение оправдывалось - эти ребята действительно твёрдо решили дать отпор имперцам и теперь будут биться до последнего дыхания.
- Если рванём в лобовую, они положат многих наших. Предложим им омре! - вновь повторила она и, лукаво подмигнув бошару, легко соскочила с седла.
- Надо выбрать поединщика! - отозвался Дан-Мохэм.
Мила отрицательно мотнула головой.
- Биться буду я! - не терпящим возражений тоном ответила она, расстегнула седельную сумку и извлекла позвякивающий крепкой цепью кистень.